Читать книгу «Крепостная» онлайн.
Целый месяц что в доме, что в мастерской царила суета и толчея. А к середине октября, когда все работы на полях, огородах и пастбищах были завершены, вдруг стало тихо, привычно и спокойно. Словно кто-то очень долго настраивал то торопящиеся, то отстающие часы, а потом в один момент все пошло правильно и с нужной скоростью.
Осип приезжал в мастерскую пару раз в неделю. С ним приезжала Лидия. Я в эти дни оставалась дома, чтобы не толпиться там и не мешать. Да и хотелось повозиться с окрепшим, хохочущим от «ладушек» Герой.
Нюрина с Фирсом свадьба прошла шумно и с размахом. Пировали в деревне, чтобы гости могли разместиться всей ватагой в домах соседей и не толпиться на дворе.
Осип отдал им дом, в котором жил Фирс. И на какое-то время наша Нюра стала незаметна, потому что с девками приводили там все в порядок, превращая холостяцкую избу в дом со светлицей и уголком-спаленкой. С вышитыми накидушками, строчеными шторками-«задергушками» и половиками разной цветастости.
Глафира переехала жить в кухню и ныла на тему своей незамужности, скоро перерастущей, по ее мнению, в стародевичество. Я приводила в пример себя, потому что были мы ровесницами. Но подруга считала, что я – дело решенное, и брак с Осипом спас меня от незавидной доли.
Глава 59
Моя вторая осень в Верхнеуральске, да еще и в девятнадцатом веке полностью вступала в свои права. Кто бы мог подумать, что я, человек, не хватавший звезд с неба и всегда думающий только о насущном, буду всю душу отдавать искусству.
Да, наши работы, если пока не знали и не узнавали, но для меня они стали такого размера шагом, что только успевай «расширяй юбки».
Заботы моей прежней жизни были настолько насущными, что вся красота, вся объемность этого мира прошли мимо, не коснувшись меня, даже когда за спиной остались тяжелая работа и забота о сыновьях, которым хотелось дать то, чего лишена была я: возможностей.
И когда я вспоминала свою прежнюю жизнь, понимала, что крепостной я была тогда! И держала себя в этих рамках тоже я сама. Не умела жить иначе? Не могла себе позволить что-то для души? Вероятно!
В начале ноября мы развезли наши шкатулки с одним единственным сюжетом миниатюр по лавкам купцов и крупных торгашей. Но в первую очередь я завезла из в магазин в Троицке.
Сама съездила в Оренбург и выбрала там несколько крупных лавок. На пробу отправила в один неприметный магазин в Петербурге, как-то связанный со знакомыми Лидии. Все это решилось одной перепиской.
К середине ноября о наших шкатулках заговорили. Начали появляться плохонькие подделки, но любой моментально понимал, что это совсем не оригинал. А к концу месяца, когда мы отправили по тем же точкам шкатулки со второй миниатюрой, слухи о нашей мастерской достигли Петербурга со всей громкостью. И, как я и планировала, стали дорогими модными безделушками. О них говорили, спорили и гадали, что будет изображено на следующих шкатулках
Мы расширяли мастерскую, делая в ней несколько отдельных комнат, чтобы каждый очередной этап происходил в следующей. Осип обучал еще двоих мастеров, занимался покупкой краски и лаков. Мне нравилось, что он не отходит от дел полностью.
Поставщик краски и лаков сильно снизил нам цены, потому что уже знал, что мы делаем и сколько это стоит. За это мы просто не скрывали, где берем материалы.
А я тайком от всех переписывалась с Евгением! Каждые пару-тройку дней, как только почта приходила к нам в городок, мне несли не меньше трех конвертов. Евгений писал мне каждый день. Рассказывал о делах, о простых бытовых мелочах, о планах. И расспрашивал о том, как у меня продвигаются дела.
Я писала, когда было время, когда вдруг среди шумного вечернего застолья в гостиной мне становилось одиноко.
И наступил день, когда Глафира прибежала в мастерскую с новостью:
— Там этот… твой… ну, который с раной во всю шею… приехал и Петрушку нашего привез. С дохтаром вместе! А Петрушка чумной, будто по голове ударили, - тараторила Глашка.
А я чувствовала, как внутри меня растет радость. Ширится, превращается из неуверенной надежды в зыбкое счастье.
— Барин велел тебя в усадьбу звать. Нюра ужин пораньше ставит. Они пока там кофием балуваются. Испробывала я: зараза такая, хуже лекарства. Не пробывай даже, - пока я собиралась, подруга рассказывала обо всех деталях пропущенного мной момента приезда и расположения гостей.
Перед домом стояла карета семьи Рушанских. Пара мужиков делились сплетнями, а бабы с детьми подтягивались посмотреть: правда ли молодой барин такой дурак, каким его описали видевшие мужики.
В гостиной, как всегда, всех развлекала Лидия. Ее звонкий голосок перемежался тихим голосом Осипа. Когда я вошла, поняла, что ищу глазами Евгения.
Он встал и пошел мне навстречу. Поцеловал мою ладонь, поклонился и посмотрел в глаза так, словно между нами существовала тайна и не было этих долгих месяцев разлуки.
Петр разговаривал с Владимиром, тем самым доктором, которого мы все знали.
Для меня нахождение рядом Евгения и Петра было не просто странно, а даже противоестественно. Двое мужчин, враждующих еще со времен университета, и та история между ними, когда Петр так сильно навредил однокурснику, словно отошли на задний план.
— Это Надежда, матушкина помощница, - представил меня довольно странным образом Осип и подмигнул, когда Петр перевел взгляд с отца на меня.
— Добро пожаловать домой, Петр Осипович, - стараясь не выказывать к нему истинного своего отношения, ответила я. Он встал, подошел ко мне и повторил все то же, что сделал недавно Евгений. Я слышала, как мой друг, стоящий в этот момент за моей спиной, откашлялся.
— Отец сказал мне, что матушки больше нет с нами. Я хочу поехать на могилку сегодня. Снег уже лег, а сугробов пока нет. Мы хотим поехать с отцом. Но ты тоже можешь собираться с нами, коли хочешь, - голос Петра был чужим: блеклым, неуверенным, каким-то смирившимся с действительностью. Я наконец услышала в нем горечь от утраты, боль от потери матери.
— Спасибо, Петр Осипыч. Я давеча уже была там: как раз родительская суббота была. Сегодня у меня дел еще много. Так что, позвольте, не пойду, - я не хотела лишних минут находиться с ним рядом. Это заметил Осип, но и бровью не повел. Он улыбнулся мне и взглядом указал на комнату за стеной, где, судя по звукам, просыпался наш Гера.