Читать книгу «Крепостная» онлайн.
Я почувствовала, что Глашины объятия стали куда крепче, а Нюра как будто встала поближе: да так, что я своими коленями почувствовала ее ноги.
— Петр Осипыч… сказал, что ты с ним уже кувыркалася. И теперь он, Евгений этот, значица, снова опосля его, Петра Осипыча, значит… остатки собирает… - Нюра замолчала, замерла и боялась продолжить, но увидев, что я остолбенела, а не как они считали, примусь биться в истерике, продолжила: - Мол, собирает за ним остатки, как падальщик… - Нюра замолчала и замерла. Глаша прижала меня к себе и завыла.
А я поняла, наконец, что все мои мысли о прошлом Нади имели свое основание. И бросилась она в воду сама, а не упала с мостков. И оттого Петр смело так на нее смотрит. Да не то что смотрит, а и решает, что имеет право на большее.
«Не сама Надя с ним «кувыркалась», раз топиться пошла.», - утвердилась я в своих мыслях и, выдохнув, посмотрела на подруг.
— Значит, Петр таки добился своего. А память моя после того, как воды нахлебалась, стерлась, - совершенно спокойно сказала я.
— Надюша, - Нюра, поняв, что бежать к проруби я не собираюсь, села обратно, прижав меня к завывающей Глафире еще теснее, - только Бога побойси. Не глупи. Ежели Евгений энтот больше не станет ходить, Петр Осипыч и орать на всю округу об энтом не станет. Ты невеста видная, тебя с руками и ногами возьмут. А коли кто разговоры начнет, Фирс их мигом окоротит, - прошептала, обхватив меня руками.
— И Фирс знает? – спросила я, глядя в точку на стене.
— А как жеж. Он их ить и разнимал, когда энтот твой дружок на ево накинулси. В снегу кувыркались, как два волкодава. Фирс чуть за вилы не схватился. А тут мужики подоспели, да гостя вытолкали за ворота.
— А мужики… - начала было я.
— Нет, опосля они уже ничего не говорили, только блажили друг на друга, обзывалися какими-то больно умными словами, - быстро добавила Глаша. – Я как раз в это время и выбежала, услышав крики-т.
Глава 34
Кое-как я избавилась от своих жалельщиц. Меньше всего мне сейчас требовалась их общая поддержка слезами и заунывным покачиванием Глафиры. Кто и что обо мне подумает, меня тоже мало волновало. А вот Евгений…
Я бы не сказала, что думала о нем часто и переживала, как он теперь будет относиться ко мне. Поди, не замуж за него идти. А вот о Петре я думала. Вернее, я мечтала его прибить. Привез с собой свою профурсетку и сиди с ней. Чего от меня-то нужно? Так нет, лезет в мою жизнь, словно не закончив ее портить, стремится наверстать упущенное.
Жаль мне было не себя, а ту Наденьку, которую он обидел, да так, что она не побоялась с жизнью покончить. Теперь все сходилось. Одно дело попытки домогательства, а совсем другое – свершившееся зло.
Я решила, что поплатится он позже. Но свербело в душе уже сейчас.
Обвенчали Петра и Клеренс после того, как ее крестили. Все было сделано быстро и максимально тихо. Городок уже знал, что в нашем доме творится если не непотребство, то очень близко к тому. Но Барин пока витал в облаках и радовался скорому статусу деда.
Я же эту пару недель ездила в мастерскую с Осипом на рынок, где можно присмотреться к расписной посуде и понять, что берут хорошо, а что похуже. Самые дорогие, расписанные под драконов и цветущие сады вещички расхватывали, как горячие пирожки.
Николашка, оказавшийся вполне сносным и ненавязчивым собеседником, ввел в курс дела, рассказав о большой весенней и осенней ярмарке. И я решила попробовать подготовиться к первой весенней. Дела в доме Митрошиных пока шли неплохо, но я знала, что вот-вот все рухнет.
— Народу на площади собралосяа-аа, - протянула Глаша, как всегда выпучив зенки. - Тама городской голова должен говорить, - она развязывала шаль, туго намотанную вокруг шеи, и мотала головой, подкрепляя свои эмоции.
Мы с Нюрой чистили рыбу – улов мальчишек, принесенный из деревни. Те рубили проруби поболе и удили рыбу, привлеченную доступом к кислороду. А потом приносили в имение, продавали или меняли на сахар.
— Не ходи туда больше, Глаша. Такое будет твориться, как всем объявят об отмене крепостного права. Подписано уже все наверху, и все мы вольны теперь, - я ополоснула руки в тазу с чистой водой и насухо вытерла полотенцем.
— Хорошо хоть барин все обсказал, да нам пообещал, что пока останемся при нем, - Нюра была сегодня какой-то дерганой, но старалась сдерживать себя. - Фирс пошел с мужиками, а я вот тут. Думай теперь, чего будет с им.
— Главное, не поддался бы на общие волнения, Нюра. Но я в нем не сомневаюсь: мужик неглупый, да и нечего ему выкупать у барина. Как у нас всех, за душой только тулуп да обух от топора, - я поняла, почему она дергается, и попробовала ненавязчиво успокоить. В отличие от Глаши, наша Анна была куда прозорливей.
Осип не поехал в этот день в мастерскую и до обеда уговаривал Петра ехать по деревням и успокоить люд. Но тот и пальцем о палец не ударил и давил на то, что он хозяин земли теперь. А коли крестьянам не по сердцу новые законы, то пусть уходят с земли.
Осип просил то чая, то кофе, а за обедом к ложке не прикоснулся.
Новый член семьи теперь звался Кларой, как я ее окрестила еще до настоящего крещения. И этот самый член мало того, что не переживал за происходящее, а еще больше подзуживал Петра поскорее все продать.
Розовые очки с Осипа слетели к ужину, когда весь двор и всю территорию до реки заняли пришедшие из деревни мужики и бабы. И все бы ничего, но из-под затертых и шитых-перешитых мужицких тулупов выглядывали деревянные топорища. Да и взгляды из-под кустистых бровей тоже ничего хорошего не предвещали.
— Айда, покумекай с нами, барин, - раздалось из толпы, когда Осип вышел на крыльцо.
— Да, да, Осип Германыч, батюшка, расскажи, как нам теперича жить? Чаво они там сказали… дак нам придетси теперь ишшо больше работать. А спать-та кады? – голоса звучали задорно, будто даже дружественно. Но я, наблюдая от кухни, понимала, что эти вот говоруны не для порядка эти разговоры ведут. Сейчас доподзуживают мужиков, а те и дороги назад не увидят, пока не разберутся во всем, да гарантий не получат. А гарант-то теперь не Осип вовсе.