Читать книгу «Генеральный попаданец 3» онлайн.
Но действительно ли Шелепин представлял для генсека опасность? Его приятель Николай Егорычев, руководивший с 1962 года Москвой, вспоминал:
«Шелепин остро выступал против культа личности — острее его никто не говорил. Но я никогда не видел его в роли Первого или Генерального секретаря ЦК КПСС, потому что у него был большой пробел: он ни одной партийной организацией не руководил, а комсомол — это не партия. Но он был действительно способный человек и, безусловно, честный»
Тем не менее Брежнев поставил себе цель к очередному 24-му партсъезду полностью вычистить верхушку от людей Шелепина и от тех, кто оказался под влиянием или обаянием Шелепина. Он даже в году 66-м или 67-м подумывал об удалении из Секретариата ЦК Устинова — только за то, что Устинов одно время симпатизировал Шелепину.
Кстати, на первых порах некоторые оценки Шелепина по вопросам истории и внутренней политики разделяли работавшие с Брежневым с молдавских времён Виктор Голиков и Сергей Трапезников (один так до конца жизни генсека числился его помощником по сельскому хозяйству, а другой в 1965 году возглавил в ЦК отдел науки и учебных заведений). Но когда они смекнули, за что шеф взъелся на Шелепина, то быстро от этого деятеля отмежевались.
Надо отметить, что Брежнев нередко поощрял столкновения меж секретарями ЦК. Он не хотел, чтобы все дружили. Ему нравилось брать на себя роль верховного арбитра.
Некоторые секретари ЦК, как я считаю, были впоследствии сознательно оболганы влиятельными прогрессистами. Почитайте мемуары помощника генсека по международным делам Андрея Александрова-Агентова или дневники многолетнего сотрудника международного отдела ЦК Анатолия Черняева. Как в них представлен главный партийный кадровик Иван Капитонов! И безграмотен, и интриган. Но, как оказалось, именно Капитонов много лет разруливал в стране национальные конфликты. Почти все другие секретари ЦК боялись национальных вопросов как огня.
Объём работы у каждого секретаря ЦК всегда был просто колоссальным. Судите сами: Политбюро и Секретариат ежегодно принимали до десяти тысяч различных постановлений. Ещё две тысячи вопросов решались согласием членов Политбюро и секретарей ЦК. Кроме того, каждый секретарь ЦК за год получал примерно 15 тысяч шифротелеграмм и информационных документов и огромную почту от населения. Другими словами, в течение года каждый секретарь ЦК имел дело с 30 тысячами документов. Эти цифры в 1985 году привёл тогдашний сотрудник ЦК Анатолий Лукьянов, который в конце горбачёвской перестройки возглавил Верховный Совет СССР.
К слову, первым прилюдно взвыл от обилия бумаг Брежнев. Он долго терпел, но потом сорвался. 2 сентября 1973 года генсек направил обращение руководителю своего секретариата Георгию Цуканову, первому заместителю заведующего общим отделом ЦК Клавдию Боголюбову и личному референту Евгению Самотейкину.
«Уважаемые Георгий Эммануилович, Клавдий Михайлович, Евгений Матвеевич! — писал он. — Прошу вас, по возможности, сократить посылку мне материалов примерно на 50%. В первую очередь сократите посылку материалов ТАСС, в которых, кроме пустой информации, ничего принципиального не сообщается. Что касается шифровок, в которых нет постановочных вопросов, то их посылку тоже можно было бы сократить. Взамен всего этого можно сделать пятиминутный звонок кому-нибудь из вас или тов. Самотейкину. Шифровки, относящиеся к США и Японии, направляйте, естественно, и протоколы Политбюро»
Но другие секретари ЦК таких поблажек требовать не посмели и вынуждены были в ежедневном режиме разгребать кучи бумаг, половину из которых без ущерба для дела вполне могли переварить рядовые сотрудники тех или иных отделов ЦК.
Отдельно надо сказать о том, что каждый секретарь ЦК имел свой небольшой аппарат. Если секретарь ЦК входил в состав Политбюро, ему полагались два помощника и два секретаря, не считая секретарши на телефонах. Рядовые секретари (нечлены Политбюро) имели помощников помощника. Но если кто-то одновременно возглавлял какой-нибудь отдел ЦК, то он получал дополнительно ещё одного помощника как завотделом. Исключение составлял генсек Брежнев, чей личный аппарат был более внушительным (но этот аппарат весь числился в Общем отделе ЦК).
Заседания Секретариата ЦК проходили, как правило, по вторникам в главном здании ЦК на Старой площади. Формирование повестки шло обычно целую неделю. Но последние материалы от отделов для рассмотрения на Секретариате принимались, как правило, в пятницу. А в понедельник Общий отдел уже начинал рассылку части документов по Секретарям и утряску списков приглашённых. Правда, в последний момент кто-то из Секретарей мог внести любой вопрос для обсуждения вне (ранее) утверждённой повестки.
Интересовались ли Секретари ЦК подробностями включённых в повестку дня вопросов или автоматически штамповали заготовленные партаппаратом решения? Каждый раз по-разному. Всё зависело от накала страстей. Если во время дискуссии обнаруживались разногласия в позициях Секретарей, то председательствовавший на заседании — а это обычно был Суслов или Кириленко, предлагал ограничиться обсуждением вопроса и конкретные постановления не принимать. В иные разы секретари ЦК и вовсе договаривались не заносить те или иные вопросы в протокол, о чём присутствовавший на заседании заведующий вторым сектором Общего отдела ЦК делал на внесённых документах соответствующие пометы.
Одно время существовала и другая практика. Какие-то вопросы решались не на заседаниях, а с участием того или иного секретаря ЦК без вынесения их на Секретариат ЦК.
Некоторые же вопросы тот или иной Секретарь ЦК и вовсе в какой-то момент снимал с рассмотрения.
Глава 15
27 ноября 1965 года. Москва. Шаболовка. Заявка на успех
— Ты что-то сегодня долго наряжаешься! Не на свидание, чай!
Виктория Петровна не упускает возможности меня подколоть, наблюдая, как я с утра верчусь у зеркала. Но сегодня важный день, и я придерживаюсь рекомендаций телевизионщиков. Телевидение у нас еще черно-белое, до цветного даже с моим прогрессорством лет пять минимум. И потому одежда смотрится на экране несколько иначе. Поэтому модный пиджак в клетку, купленный по случаю в Париже, заменен на кремовый. Будет смотреться на телевизоре светло-серым. И галстук не очень темный, без полосок и прочих украшений. Помню, в Новосибирске своим модным парижским обликом произвел целый фурор. Молодежь увидела главу страны не во френче, да еще с хулиганским цветом галстука. Жалко мне советских стиляг, не пришлись ко времени. Их наивная тяга ко всему американскому подвела. Идеологическая, так сказать, диверсия. Как там в фильме: «Нет стиляг в Америке».
Мурлыкаю под нос:
Король Оранжевое лето,
Голубоглазый мальчуган,
Фонтаны ультрафиолета
Включает в небе по утрам.
Эх, жаль форма не та, чтобы станцевать буги-вуги! Почему я не попал в тело московского студента? Ага, и растерянно наблюдать, что происходит со страной? И осознавать, что ничем ей помочь не получится? Это все ерунда, что один человек может изменить течение времени. Чуть подкорректировать, кому-то конкретно помочь или спасти — да. Но в масштабах истории даже мне такое чрезвычайно сложно. Спасибо моей любознательности и феноменально развитой памяти. И то время от времени попадаю впросак. Иногда память настоящего Ильича невпопад включается. Тому позвони, этому напиши! И воротит его от моей кровожадности со страшной силы.
Меня и самого время от времени коробит от масштаба человеческих зверств и желанию проливать кровь. Нет, я не более кровожаден, чем здешние правители. Просто правильно проставляю приоритеты. Есть мой народ, моя страна. Почему я должен за их счет заботиться о других? Никто так в мире не делает и делать не будет. Не я начну войну, так другие. И будет еще хуже. Хотя и мне со всеми помощниками просчитать последствия крайне сложно. Например, в Алжире. Вместо масштабной бойни, там попросту грохнули одного из главарей и благополучно сдались мятежникам. Страна быстро успокоилась. Совсем иное мышление, а мы его опять не учли. Но отношения хоть потеплели и русских зовут обратно.
И непонятно: изменил я историю Магриба радикально или нет?
— Леонид Ильич, нам пора.
— Иду!
Выбираю из широкой линейки одеколонов нужный. Что там не пьет Ален Делон? «Eau Sauvage от Dior», он мне, как и французскому красавцу сразу понравился. Французы откуда-то вызнали и подарили целую коробку. Куда мне столько? Дорогие подарки обычно отдавались в спецхран ЦК. Но что делать с такими? Решил оставить для дарения знаменитостям. Не хочу, чтобы весь ЦК пах, как я.
На «Шаболовке» царила суета. С утра навела шухер охрана, затем гримеры и техники возились со мной и Королевым, а также с космонавтами. Гагарин и Леонов удостоились чести выступить с Генеральными конструктором. Юра был первооткрывателем космоса, Алексей первым вышел в него. Так что оба достойны. Поэтому начали передачу все вместе, передавая привет зрителям по очереди. И я скромно выступал последним. В коридорах собрались все, кого пустили в телецентр. Еще бы! Сам Леонид Ильич и такие легендарные личности. Эх, романтическая эпоха! Куда это все потом денется? Продастся за потертые джинсы, жвачку и потасканные иномарки.