Я подошёл к Светлане Вяземской и остановился напротив неё. Как бы она не относилась к прошлому хозяину тела, но Виктор Вяземский доверил именно ей заботу о нём. И не думаю, что это было просто потому, что ему никому было его отдать. Да и не стоит отходить далеко от легенды о том, что я — это всё ещё я.
Приложил руку к груди и обозначил поклон.
— Спасибо за всё, мама, — разогнулся, смотря в её внимательно изучающие меня глаза. — Не думаю, что между нами осталось что-то родственное, — продолжил я. — Но «я благодарен тебе за то, что заботилась обо мне», — я замер, понимая, что эти слова произнёс не я, а… тот Сергей.
В голове тут же открылся целый пласт воспоминаний.
Вот Светлана отчитывает того Сергея, а вот уже помогает ему с домашним заданием. Причём объясняет всё с толком и с расстановкой. Вот он порвал одежду, когда бегал, но она не разозлилась на него, а наоборот просто погладила по голове, утешая.
Вот он пытается сам готовить и зацепил сковороду. Она начала падать, но мигом подскочившая Светлана закрыла Сергея рукой. Женщина не кричит, лишь морщится от боли, прижимая к себе прошлого хозяина тела.
Вот он чуть не упал в колодец, но Светлана быстро среагировала и подхватила его.
Среди всех открывшихся воспоминаний было полно, где его ненавидят, проклинают и столько ярости в этих глазах… Но каждое такое воспоминание перекрывалось иным, где… его любят.
Всех этих пластов ранее не было. Видимо он сокрыл их глубоко внутри своей души.
«-Варг… Вот почему ты раньше не мог мне этого показать⁈» — обратился я ко второй душе внутри себя
Всё это в корне меняет дела. Да, я не тот Сергей, но я занял его тело и умею быть благодарным, в том числе и к тому, кто заботился о нём.
И всё же добрый он парень.
Я убрал руку и склонился ниже, отдавая дань уважения женщине, давшей этому неуклюжему ребёнку дожить до момента, когда в него вселился я.
Как бы это странно не было, но она всегда была рядом, когда ему нужна была помощь. Словно… настоящая мама. Как ангел хранитель, оберегая пусть и не своё, но дитя.
Я разогнулся, а Светлана Вяземская вдруг подошла ко мне медленными шагами. Она развела руки в стороны и обняла меня, прижимая к себе.
— Не говори больше такого… — прошептала она. — Да, я была в моментах не права… Но никогда не говори о том, что между нами не осталось ничего родственного. Ты всё ещё Вяземский и останешься им.
Я ничего не ответил. Всё же сложно мне называть её мамой, ведь я — не он. Все эти чувства и обнимания принадлежат другому Сергею.
Она закончила обнимать и отступила назад. Я, ничего не говоря, развернулся и пошёл к лимузину, где открыл дверь для Регины, а после сел сам.
Александр сразу посмотрел на меня.
— Спасибо, — произнёс он, — что не ушёл так просто, а попрощался с ней. Наша мама… она противоречивая личность. Да… — Александр отвернулся. — мы были не справедливы к тебе раньше, но и ты должен нас понять…
— Должен? — вздохнул я. Он вздрогнул. — Маленький мальчик, каким я и был, ничего вам не должен. Давай на чистоту — вам просто повезло, что у меня нет ни времени, ни желания вам мстить.
— Ты прав, — покачал Александр головой. — Пожалуй, нас действительно спасает лишь то, что у тебя нет желания это делать.
Он не пытается как-то сгладить что-то между нами, просто выражает всё так, как есть. Видимо война чему-то да научила его.
— Мы полетим на дирижабле, — произнёс Александр. — Каюты я уже забронировал. Должны прилететь примерно за восемь часов до начала. Времени ещё полно.
— Хорошо, — кивнул я.
— Я бы предпочёл на своём… — продолжил он. — Но сейчас осталась возможность полёта в столицу только на пассажирских. Небо закрывают, чтобы избежать… проблем, — замялся он.
— Умышленное сбивание, — ответил я.
Такое практикуется во время разных сумятиц, чтобы устранить того или иного аристократа. Подлый приём, когда один дирижабль таранит другой, чтобы сбить.
Риск таких проблем на дирижаблях под контролем страны в разы ниже, вот небо и «закрыли» для частных дирижаблей.
— Да, — кивнул он.