Увлеченные процессом, любовники не видели, что я пришла в себя.
– Где ты раскопала это зелье? – вдруг спросил Эдриан, не прерывая движений бедрами.
– Ты говоришь про зелье «Сладких снов»? – поинтересовалась Агнесс и с охотой поведала в перерыве между стонами. – Его придумала баронесса Лиманская, которую выдали замуж за уродливого похотливого герцога Вульфика. Может, знаешь его – такой жирный, с него перхоть хлопьями сыпется. Лиманская совсем не хотела ложиться с ним в постель, поэтому обрабатывала его «Сладкими снами», а когда жаба мирно засыпала, то развлекалась в компании красивого слуги. Наутро идиоту Вульфику казалось, что это он ее трахал!
Моя рука непроизвольно сжалась в кулак.
Так вот почему Фиона так смутно и странно помнила подробности близости с мужем! Агнесс воздействовала на бедняжку своим поганым зельем, и восторженной Фионе казалось, что Эдриан провел ночь с ней, в то время, как на самом деле развлекался с Агнесс.
– Только вот беда – чтобы зелье подействовало, они должны были заниматься этим в непосредственной близости от храпящего Вульфика, – тяжело дыша, добавила Агнесс. – Но, пожалуй, в этом есть свое особенное, изощренное удовольствие…
Она усмехнулась и перевела взгляд на меня, пытающуюся приподняться на ковре.
– Темный дух! Эдриан, ублюдка приходит в себя! – воскликнула сестрица. – Раньше зелье всегда действовало дольше, так почему сейчас…
– Тебя это так волнует, Агни? – ухмыльнулся мой муж и, не прерывая фрикций, шлепнул блондинку по ягодице. – Скажи ей, что так принято в высшем свете. Она настолько тупая, что поверит всему.
Я смотрела на них, и в груди разгорался пожар.
Так бесстыдно, нагло…
Прямо на моей постели…
Я готова была растерзать любовников, но тут внезапно в дело вмешались чувства Фионы.
Мощной волной они выхлестнулись, как цунами, которое затопило все!
– Чт-т-то вы делаете? – едва вымолвила я.
Слезы потекли по щекам.
Мой обожаемый, мой великолепный муж, совершенно не стесняясь, имеет мою сестру прямо на моих глазах!
Эдриан даже не посмотрел.
– Отправь отсюда эту коровницу, – велел он Агнесс. – А то у меня от одного взгляда на нее все опускается.
Сестрица, наконец, соизволила соскользнуть с его внушительного достоинства и, запахнув на груди халат, бросилась ко мне.
– Ничего особенного не делаем, милая сестренка Фиона, – зачастила она. – Это такой древний обычай, у аристократов так принято...
– Ка-а-ак это принято? – мой голос задрожал.
Сказала совсем не то, что хотела!
– Такой древний обычай высшего света, когда муж и сестра жены… находят общий язык. Ну, как бы... общаются... – Агнесс принялась ненавязчиво теснить меня к двери. – Нужно завершить этот обряд, а ты пока что подожди в коридоре.
О, как же мне хотелось врезать в ее самодовольную раскрасневшуюся от соития рожу!
Залепить пощечину суке, чтоб ее голова откинулась назад, а с кукольного личика исчезло это довольное, сытое, насмешливое, высокомерное выражение!
Исчезло, и больше никогда не появлялось.
Но это безграничное, подпитываемое украденной Агнесс магией чувство доверия Фионы сестре, как самой себе, не дало мне этого сделать.
– А долго ждать, пока обряд закончится? – проблеяла я.
Наблюдающий за всем этим Эдриан бархатно, гротанно рассмеялся, а Агнес, оглянувшись на него, мягко сказала, даже не пряча ухмылку: