Но узнать это, определенно, стоило.
Поэтому пришлось тащиться с Избранной в коридор, после чего под предлогом строжайшей секретности разговора она вывела меня на балкон, который находился в совсем укромном уголке, скрытый зарослями диких роз.
Она было открыла рот, чтобы что-то сказать, но я опередил:
– Это правда, что твоя сила воды значительно ослабела?
– Откуда вы знаете?
– Я слышал, что к тебе приехали люди из дальней деревни с просьбой очистить их колодец от мареновой чумы, – проговорил я. – Но ты не смогла этого сделать.
А еще я знал, что в ту деревню ездила Ева – она и очистила ту воду, вызвав восторг селян и дикую ярость Агнесс.
Хоть мы и справились с чумой на востоке, отравленные колодцы продолжали появляться внутри Серинити.
Я предполагал причину этой проблемы.
И уже примерно знал, что с ней нужно было делать.
Потому мой вопрос не был праздным любопытством.
Агнесс потупилась.
– Не могу лгать своему императору. Сила покинула меня. Но я верю, что она вернётся! Дож Ксаргул, он ведь теперь снова светлый, сказал, что, похоже, я чем-то расстроила водного духа Сэй Дзена. Но я обязательно верну его расположение, не сомневайтесь в этом! Не смотрите на мою сестру, она просто умеет показывать красивые фокусы с водой, но на самом деле моя сила гораздо больше! А когда я ее верну, ее станет еще больше, вы уж мне поверьте!
– Вы в отчаянье, – заметил я.
Избранная тяжело дышала, сбивалась и заикалась.
И одновременно стремительно сокращала между нами расстояние.
Скорее всего, сейчас полезет с поцелуями, и вызвала сюда под каким-то предлогом Еву, чтоб она увидела и решила, что я с этой идиоткой.
Такой же дешевый прием, как и сама Агнесс...
ГЛАВА 97
Моя умная женщина никогда на это не поведется.
И тут я уловил все тот же ванильный запах от Агнесс, в котором явственно послышались знакомые специфические нотки.
Фьола сребролистная – весьма редкая трава, обладающая очень сильным приворотным действием.
Оказывается, эта сука еще и приворожить меня решила...
– Да, я в отчаянии, мой повелитель! Но вовсе не потому, что я потеряла силу, – жарко зашептала Агнесс. – Причина тому – что вы не смотрите на меня, Ваше Величество! Послушайте, я очень давно хотела вам признаться, что безумно люблю вас. Люблю отчаянно, всей своей душой, всем своим искренним сердцем! Я люблю тебя, Данте и всегда любила! Я сгорала от этих чувств, плакала по ночам в подушку, потому что не могла быть с тобой!
В этот момент оказалось, что платье Агнесс, мало того, что было образцом вульгарности и дурновкусия, так еще и легко расстегивалось спереди, как халат.
Избранная что-то там дернула, оно распалось на две половины и она пошла на меня, оголив свое костлявое тело, которое не вызвало у меня даже капли желания.
Наоборот, такого отвращения, как сейчас, при виде оголившейся Агнесс, с придыханием нашептывающей всякие пошлости, смешанные с признаниями в любви, я не испытывал никогда.
– Но вот сейчас я решилась открыть тебе свое сердце, любимый! Вот она, я перед тобой, с распахнутой душой. Я так люблю тебя. Одари меня лаской, позволь испытать великое счастье!
С этими словами Агнесс опустилась передо мной на колени, похотливо облизывая губы и явно показывая, что готова на все.
– Говоришь, решилась признаться мне в любви, как только я стал императором? – усмехнулся я, глядя на нее сверху вниз. – А до этого собиралась замуж за Эдриана?