Очень хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого.
А вот остальные рукоплескали Избранной больше, чем другим участницам, которые выступали с пандами и оленями.
Все-таки влияние Агнесс в обществе было велико. И это не могло не восхищать.
Панды с оленями были настолько скучныими, что я не удержался, и поднялся из-за своего места под неодобрительный взгляд моей матери.
Но так близко видеть то, как Калопина Марени в костюме бабочки скачет по лужайке, соревнуясь со своей настоящей бабочкой из заповедника, было уже выше моих сил.
Когда я отошел от Мудрого стола и площадки, на которой выступали девушки, даже дышать стало легче.
Агнесс тут же подскочила ко мне:
– Ну и как тебе мое выступление, любимый?
– Весьма… патриотично.
Я едва не поморщился, вспомнив, как же ужасно моя любовница тянула высокие ноты.
Впрочем, она же нравилась мне не из-за пения…
А так если задуматься, то из-за чего?
Я с интересом взглянул на Агнесс, чтобы рассмотреть ее новым взглядом, но тут на дороге показалась карета.
– Это она! Карета, которую я послала за коровницей номер два! – Агнесс была так возбуждена, что едва стояла на месте. – Значит, слуги все-таки нашли эту идиотку, слава светлым! Смотри, смотри, любимый, сейчас уродище покажется нам!
Все ждали сестру Фионы и все повернули головы к карете.
Даже Мудрый Стол. Даже рыцарь Пиями. Даже Калопина Марени вместе со своей бабочкой.
Больше всего на свете двор любит шутов и шутих.
И вот сейчас прибыла новая кандидатка на эту прекрасную должность.
В отличие от Агнесс, я не испытывал такого возбуждения. Скорее, наоборот.
У меня даже интереса не было.
Я лениво прислонился к ограждению и приготовился, что мои эстетические чувства будут валяться в полной отключке.
Воспитанница старого немытого отшельника с Феодорских гор… Встречал я этих отшельников.
Жрецы-отшельники, хоть и так же, как официальная религия, проповедовали разделение магии на темную и светлую, но при этом верили в то, что она даруется нам не духами Эфемера при рождении, а силами природы.
В общем, наглухо отбитые господа. И не особо гигиеничные, к тому же.
Может, эта девка даже мыться не приучена?
Двое лакеев, один пожилой и морщинистый, а второй молодой и бойкий, направились к карете.
Щеголеватый лакей, который, конечно, был в курсе господских дел и знал, кто находится внутри, небрежно, ногой, опустил лесенку и распахнул дверь экипажа.
Все замерли в ожидании, переглядываясь с шепотками и усмешками.
Полминуты ничего не происходило – очевидно, коровница боялась вообще оттуда вылезать.
Воображение уже нарисовало мне огромную, заплаканную краснощекую бабу в отшельничьих обносках и с точно таким же гнездом на голове, как и у Фионы. От страха и непонимания, что с ней происходит, она, наверное, забилась в угол салона и тряслась от страха.