Любовница боязливо замялась:
– Я не смогу… Вода все равно его не потушит… Вдруг пламя перекинется на меня? Эдриан, давай не будем ничего предпринимать, просто дождемся огнеборцев и…
Не дослушав ее, я ринулся к горящему крылу, окружив себя своей алой магией, как защитой.
На несколько минут его хватит, чтобы синее пламя не причинило мне вреда – может быть, удастся обнаружить проклятую коровницу и вытащить из горящего здания?
Внутри западного крыла творился настоящий ад!
Пламя ревело, пожирая стены, паркет, мебель и шторы в торжественном зале.
С потолка сыпались искры, даже сквозь свой временный защитный барьер я чувствовал нестерпимый огненный жар.
Через залу мне удалось добраться до охваченной огнем кухни – и там я увидел ее!
Моя жена лежала между двух горящих балок, прямо рядом с печью.
Скорее всего, наглоталась дыма и потеряла сознание.
Существовала вероятность, что Фиона еще жива!
Я хотел броситься вперед, но, не успел переступить порог кухни, как раздался ужасающий хлопок, а затем прогремел взрыв.
Потолок кухни обрушился, заливая все вокруг гибельным синим сиянием.
Выжить в этом аду было невозможно.
Мне нужно было убираться как можно скорее, пока еще работала моя алая защита, и синее пламя не отрезало мне дорогу назад.
Вот так она и погибла, моя жена, Фиона Сальваторе.
Прямо на моих глазах.
Почти сразу прибывшие огнеборцы тушили огонь до самого утра. Западное крыло Руберно сгорело целиком – и кухня, и торжественный зал.
От Фионы не осталось ничего, даже никаких останков, которые можно было бы похоронить – синий жар безжалостен.
Специально приглашенные маги-эксперты в подробностях выяснили, как она погибла.
Фиона действительно решила подкрепиться на ночь глядя, поэтому и спустилась в малую кухню. Найдя там холодную курицу, решила подогреть ее в печи, но по своей глупости не понимая, как работает магия печи, призвала синее пламя.
Хоронили мою жену в дождливый и серый осенний день.
Народу было не очень много – мало кто из аристократов захотел проводить коровницу в ее последний путь. А те, кто пришли, были веселы и улыбчивы, словно явились на светский раут. Калопина Марени, Рантье Бовуар и Ганна Лошаль со смешком перекинулись парой фразочек, что коровница теперь не покажет на следующем испытании, как выдрессировала своего помойного крыса.
А потом и вовсе переключились на то, какие вкусности будут на поминальном обеде.
Единственными, кто на похоронах продемонстрировал скорбь, были сестры Фионы – Дебора и Агнесс.
Младшая, девчонка лет десяти, которую Гастелло не выводили в свет, просто стояла с красными глазами и всхлипывала, но зато Агнесс устроила настоящий спектакль.
– Фифишечка моя, родная сестренка! На кого ты меня оставила? Какая печаль, какая жуткая утрата! Ах, я не могу вытерпеть этой боли! Моя любимая, дорогая сестричка! Зачем, зачем ты пошла на кухню за этой курицей и устроила пожар, в котором чуть не сгорели все мы?
Я поморщился. От подробностей насчет курицы она могла и воздержаться.
Все-таки похороны.
Зарыдав, Агнесс бросилась на гроб, орошая его слезами.