— Просто поддалась, — промурлыкала я и, встав на цыпочки, прижалась губами к его шее.
Эсхард замер и пробормотал:
— Нечестный прием, госпожа бестиолог…
— Ты не предупредил, что мы боремся честно, — пробормотала я и без зазрения совести легонько провела языком по его губам.
Внезапно владыка разжал пальцы и уронил шест на каменные плитки, признавая поражение. С облегчением я тоже выпустила из рук тренировочное оружие. Оно с грохотом упало нам под ноги.
— Напрасно ты сдался, — прошептала на выдохе. — Я все еще мечтаю увидеть тебя лежащим на лопатках.
— Я тоже… — хрипловато пробормотал он, крепко сжимая мою талию, — не против лечь на лопатки.
— Тогда завтра надо повторить, — отозвалась я, поднимая взгляд к его лицу.
Оказалось, что глаза у владыки потеряли человеческий вид: посветлели, а зрачок вытянулся.
— Мы сегодня еще не закончили, — пробормотал он, накрывая мои губы поцелуем.
Глава 9. Традиции варваров
Подданные не смели беспокоить кейрима, и мы без стеснения пользовались этой привилегией. Эсхард с легкостью подхватил меня на руки. Чувствуя себя отчаянно раскованной, я обхватила его ногами за пояс и прижалась к широкой груди. Разница в росте, казавшаяся значительной, теперь была стерта. Губы находились рядом, а между телами не осталось ни капли воздуха.
Поцелуй был горячим, влажным и настойчивым. Мы оба словно лишились рассудка, и оторваться друг от друга оказалось мучительно. Дрожащими пальцами я провела по скулам Эсхарда, погладила мягкую растительность на щеках. В этом мужчине мне нравилось все, даже борода.
— Доброе утро, Виталия, — хрипловатым голосом произнес он.
— И тебе доброе утро, Эсхард, — с улыбкой ответила я. — Тренировка закончена. Мы позавтракаем вместе?
— Не отказался бы…
Он мягко опустил меня на ноги и аккуратно застегнул пуговицу на моей рубашке, прикрыв расползшийся ворот.
— Но? — подняв брови, уточнила я.
— Некрасиво не встретить послов из Авиона.
— Не поспоришь, — со вздохом согласилась я.
Пришло время возвращаться в реальность и начинать новый день. По дороге к покоям выяснилось, что вчера Эсхард действительно притащил художника к себе. Ян едва волочил ноги, рыдал, что драконова аристократка не приняла его пылких чувств, и требовал совет, как жить дальше. Теперь он счастливо храпел на диване в башне владыки, не реагируя на осторожные попытки слуг вернуть его в бренный мир.
— Я приставлю к твоему художнику стража, — объявил Эсхард.
— Зачем? — не поняла я.
— Сегодня во дворец вернется Ярран Элори. Он крайне категоричен в отношении сестры. Мы же не хотим дипломатического скандала? — уточнил он.
— Под «мы» ты кого имеешь в виду? — хмыкнула я. — Лично мне хочется придушить художника. Скажи, это тоже повлечет скандал?
— Однозначно.
— Тогда оставим до Родолесса… — Тут я поняла, что именно ляпнула, и просто махнула рукой, заминая спорную тему: — Приставь охранника. От меня тоже посторожит.
В покоях моего возвращения дожидались служанки, пересмешник, приукрашенный тоненьким ошейником из мягкой кожи, и шкатулка с мазями в баночках из малахита, переданная дворцовым лекарем. Горничные от бестии были в восторге, называли мелкого «вейри»[1] и без особого пиетета чесали между прижатых к башке ушей.
— Вейри нравится наряжаться, — улыбнулась Иридия, заплетая мне волосы в сложную косу.
Пересмешник между тем яростно, но безрезультатно пытался стянуть ошейник.