— Помню, — резковато ответила ему, начиная раздражаться от жаркого полуденного солнца и совершенно идиотской ситуации.
— Самое время, — рассудил он. — Очевидно, что мы заблудились.
— Янгель, мы даже от пещеры не отошли! — сорвалась я и махнула в сторону пещерного зева. — Мы ищем извозчика!
— Ясно… — пробормотал он и, пожевав губами, буркнул: — А чего сразу не сказала?
Про наемную повозку я просила у торговца и немедленно пожалела. С обещанным Эсхардом гостеприимством он начал объяснять, что делать. Говорил быстро и на местном диалекте. Половина слов ускользала, но основную мысль я поняла: здесь свободной повозки не найти, только на набережной. Идти к возницам было ближе, чем преодолевать путину бодро взбирающихся на гору улиц, при этом ориентируясь по дворцу и по солнцу.
Торговец замолк. На загорелом лице светилась дружелюбная и чуток жалостливая улыбка.
— Ничего не поняла, вайрити? — через паузу спросил он.
— А карту можете нарисовать? — попросила я…
Мы энергично шагали в сторону академии магии, сверяясь с нарисованной угольным карандашиком схемой, а мимо проезжали повозки. Все занятые. Едален тоже попадалось предостаточно.
Когда в воздухе разлился аромат жаренного на огне мяса, Янгель громко сглотнул слюну и принялся рассуждать, что идем мы в хорошем темпе, до темноты точно домаршируем. Мы же на полпути! Можно и пообедать. Есть действительно хотелось, но еще больше пить.
— Неплохая идея, — резко сворачивая к едальне, согласилась я.
— Серьезно? — изумился Ян. — Думал, что откажешься.
В обеденном зале людного заведения с потолочных балок свисали плошки с охлаждающими амулетами, и царила приятная прохлада. Рыбу с песней нам, к счастью, не предлагали. На просьбу принести горячее подали ароматное мясо на крупной крупе, на поверку оказавшейся сваренным до мягкости высушенным тестом. Порция поражала размерами.
— Жаль, Данри с нами не поехала, — утолив голод, мечтательно протянул разморенный вкусной едой и долгой прогулкой Ян. — Хочу написать ее портрет. У меня выходят чудесные портреты!
— А будешь рисовать нечисть, — напомнила я.
Художник облокотился о стол и с подозрением сощурился в мою сторону.
— Мне кажется, или тебе не очень понравились рисунки в альбоме? Скажи мне правду, что ты думаешь о моих иллюстрациях?
— Ну раз правду… — протянула я. — Ты в курсе, сколько ног у пасечника обыкновенного?
— Четыре! — высокомерно заявил Янгель. — Я изучал нечисть в бестиарии и знаю о ее внешнем виде все.
— Если верить твоим рисункам, то восемь.
— Он похож на паука! — выпалил он.
— Он похож на собаку, но ты нарисовал лишние лапы. Везде! На каждой гравюре есть лишние конечности. Пасечник — не единственная жертва твоего вдохновения.
Ян поменялся в лице, выпрямился на стуле и спрятал руки под крышку стола. Некоторое время он рассматривал меня глазами смертельно обиженного гения.
— Знаешь что, Виталия? — наконец вымолвил он. — Я художник!
— И?
— И так вижу! — с пафосом воскликнул он, привлекая к нам любопытные взгляды других посетителей. Не то чтобы они не замечали, что за соседним столом обедают два иноземца.
— Ты оформлял методические пособия, — сухо напомнила я. — Всем без разницы, как видишь ты, важна достоверность. Ничего личного, Янгель… Как тебя все-таки в миру зовут?
Он помолчал, отхлебнул морс и буркнул:
— Январин.
— А? — не поняла я.