Вторая горничная помогла мне привести в порядок спутанные волосы и заколола жемчужной заколкой из моей шкатулки с немногочисленными украшениями. Тут же, пока я не сопротивлялась, подвела глаза стрелочками и охнула, глядя в зеркало:
— Вайрити, ты такая красивая, когда причешешься!
Между тем вернулась ее товарка, и вечер резко утратил томность. Платье, возвращенное от гладильщицы, выглядело превосходно, гораздо лучше, чем до отпаривания, но имелся один значительный нюанс… Оно было чужим.
— А где мое? — не поняла я, разглядывая синий шелковый наряд без белого воротника и даже без рукавов.
Девушки оторопело переглянулись. На скулах обеих снова побежали чешуйки.
— Но гладильщица отдала именно это платье, — проговорила опростоволосившаяся Иридия, поблескивая золотистыми чешуйчатыми полосками. — Присмотритесь получше, может, оно все-таки ваше?
Я одарила ее выразительным взглядом и уперла руки в бока.
— Сейчас вернусь и найду ваше платье! — клятвенно заверила она.
Вернулась минут через пятнадцать с тем же самым чужим платьем и начала уверять, что ошибки не случилось. Появлялось подозрение, что гладильная во дворце волшебная и от магического пара неказистые платья в ней превращаются в шикарные шелковые наряды.
— Может, его наденете? — робко предложили девушки принарядиться в чужую одежду.
Проглотив емкое ругательство, я отправилась в комнату для переодеваний. Горничные виновато посеменили следом.
— Не одним платьем богаты, — пробормотала я на родолесском, вытаскивая из шкафа лекторскую юбку и блузу с бантом. В общем, не самая нарядная одежда, зато точно женская.
— Я отнесу отпарить… — робко предложила Иридия.
— Нет уж, спасибо, — пробормотала я и объяснила уже на драконьем: — Давайте в этот раз я как-нибудь сама.
Повесила юбку на рогатую вешалку, растерла ладони и принялась оглаживать плотную ткань, пытаясь придать одежде ладно приличный, хотя бы опрятный вид.
— Вайрити, — осторожно проговорила Лавиния, — что-то ткань дымится.
— Где? — не поняла я.
Край подола не просто дымился, а начал тлеть. Ткань чернела, таяла и грозилась превратить юбку до лодыжек в пояс. Выругавшись, я мгновенно погасила магию. Кто бы сомневался, что бытовое заклятье снова закончится уничтожением вещей! У боевых магов вообще с этим плохо складывалось. Обязательно что-нибудь испортишь.
— Что же делать? — расстроились девушки. — Идти в мужской одежде на праздник — большой позор.
Я посмотрела на синее одеяние в руках Иридии. Заявиться на праздник в чужом наряде тоже, мягко говоря, не особенно большая честь. Встретишь хозяйку платья, потом стыда не оберешься! Но лучше уж позориться перед драконами красивой, чем в непритязательных брюках.
— Надену платье, — сдалась я.
Честное слово, какая-то дурная традиция. Каждый раз, когда мы встречались с владыкой, я обязательно была одета в чужое платье.
Горничные взялись провожать меня на праздничный ужин в малахитовый зал, где, по их словам, собирались гости. За окнами стояла густая темнота, и дворец словно вспыхнул изнутри. Мраморные стены широких коридоров излучали мягкое свечение, ярко и контрастно горели алым цветом вырезанные письмена. Зато сразу стало ясно, почему днем по дороге в покои я не увидела ни одного светильника. Лампы попросту были лишними.
Девушки довели меня до широкой лестницы. В заполненный гостями зал гладкими темно-зелеными стенами я поднималась одна. Женщин в шелковых струящихся нарядах оказалось предостаточно, и никто не обратил внимания на опоздание. Я тихонечко пристроилась к коллегам, но мужчины встретили меня сдержанно. Один поздоровался на драконьем языке, приняв за местную. Пришлось неловко представиться, словно мы никогда не виделись.
— Кто вы, дивное видение? Как ваше имя? — тяжело дыша в ухо, из-за спины прошептали голосом Янгеля Подлунного. — Я мечтаю нарисовать ваш портрет…
Я обернулась и одарила художника в очередном аляповатом костюме выразительным взглядом. Он смутился, кашлянул в кулак и небрежно бросил:
— Не узнал со спины. Свет приглушенный…
Малахитовые стены в зале действительно не светились, как в коридорах, но в углах и в широком проходе между двух длинных столов стояли высокие бронзовые чаши на металлических витых подставках. От камней поднималось магическое марево. Возникало обманчивое впечатление, что пространство озарял неверный свет факелов.
— То есть портрета не ждать? — с иронией спросила я. — Мне просто интересно: много дивных видений согласилось?
— Мне никогда не отказывают, — высокомерно уверил он, подхватил с подноса проходящей мимо служанки два серебряных бокала и с чарующей улыбкой выдал на ломаном драконьем бранное слово.