– Га-а-а-а-а-аби!
– Взбирайся!
– Н-не могу!..
– А я могу не удержать тебя, черт бы тебя побрал. Взбирайся!
Вся разбитая и в крови, с окровавленными зубами, Диор подтянулась вверх.
Прутья оторвались от цепи, и Диор бросилась вперед, с проклятием ухватившись за ледяные звенья, от удара по моей сломанной руке прокатилась волна белого пламени. Я закрыл глаза, боль пронзила тело. Диор ползла все выше. Феба все еще танцевала с Киарой наверху, но я слышал, что к драке присоединился Кейн, несмотря на свою искалеченную руку. Закатная плясунья теперь билась одна против двоих, и я понимал, что у нас есть всего несколько мгновений, прежде чем Феба падет.
– Взбирайся!
Мост вибрировал.
Трещины становились шире.
Пальцы соскальзывали.
– Диор… Ради всего святого, ВЗБИРАЙСЯ!
Когда она схватила меня за окровавленные пальцы, я почувствовал, как слабеет моя хватка. Сердце ушло в пятки. Я посмотрел ей в глаза, когда цепь упала на край, и на краткий миг грудь мне заполнила отчаянная любовь. Несмотря на боль, я прошептал ту же ложь, которую моя жена шептала моей дочери в ночь, когда он постучал в нашу дверь.
– Все будет хорошо, милая…
Я выпустил цепь из руки, и мы начали падать. Вниз, в темноту. Вниз, в вечный сон. Но сверху ко мне потянулась фигура, и я закричал от боли, когда она схватила меня за сломанную руку. Резко остановившись, я поднял глаза и увидел сестру, болтавшуюся вниз головой, зацепившись ногами за перила. Она щурилась от яркого света моей эгиды, и кожа у нее дымилась и покрывалась испариной от прикосновения серебра, горящего у меня на коже.
– ВЗБИРАЙСЯ, CHÉRIE!
Диор карабкалась по моему телу, как истекающий кровью, задыхающийся паук. Поцеловав меня в окровавленную щеку, она бросилась вперед, схватив Селин за свободную руку. Моя сестра подтянула Диор, пытаясь уберечь ее от падения. Но не от рока, ожидающего наверху.
Феба все еще сражалась с Неистовым, быстрая, как ветер. Палач здорово пострадал от сильнейшего приступа ее ярости и теперь стоял на коленях, зажимая окровавленное лицо здоровой рукой. Но в итоге ангел Фортуна отвернулась от нас, впрочем, как всегда. Когда закатная плясунья бросилась к упавшему холоднокровке, Киара схватила ее ржаво-красный хвост в окровавленный кулак. И с силой, превосходящей все, что я когда-либо видел, взмахнула закатной плясуньей и начала молотить ею по мосту так, что разлетались каменные плиты.
– Поганая!
ХРЯСЬ.
– Долбаная!
ХРЯСЬ.
– Шлюха!
Взревев в последний раз, Киара сбросила Фебу с разрушенного моста, и тело львицы, безвольное и изломанное, полетело во тьму. Диор громко звала Фебу, небеса над головой сотрясал гром. Дыхание обжигало, рука болела, и я посмотрел в глаза Селин. Моя сестра все еще висела вниз головой, одной рукой держа то, что осталось от меня, и сквозь ее пальцы сочилась моя кровь. Из нашей малочисленной армии уцелели только мы: две последние фигуры на доске, и враги, окружившие нашего императора наверху. Совсем как в детстве, когда мы сражались спина к спине в кузнице нашего отца. Всегда в меньшинстве. Никогда не уступая.
Я ухмыльнулся, обнажив окровавленные зубы.
– Как в старые добрые времена…
– Нет.
Селин встретилась со мной взглядом, в котором светилась ненависть.
– Нет больше старых времен.
И она отпустила мою руку.
Я увидел, как она сделала режущее движение ладонями, когда снова призвала свой кровавый клинок. Почувствовал, как гром расколол небо, когда она перелетела через перила обратно к Киаре за спину. Услышал, как закричала во все горло Диор. А потом остался только запах.