Читать книгу «Империя проклятых» онлайн.
Я снова прищурился.
– Что ты имеешь в виду под «внутри»?
– Господь Вседержитель, – вздохнула она, поворачиваясь ко мне. – Разве ты с-с-сам не видишь? Ты опас-с-сен для Диор, Габриэль. Мы все это знаем. Даже если забыть про пьянс-с-ство. В тебе зреет кровавое безумие, и когда оно рас-с-сцветет буйным цветом – это лишь вопрос времени. Мы знаем, ты заботишься о девушке. Мы знаем почему. Но когда бойня сегодняшней ночи закончится, тебе следует оставить ее. Тому единственному, кто может по-настоящему защитить ее.
И тогда я вызверился на Селин, зашипел сквозь стиснутые зубы:
– Услышь меня наконец. Даже если между мной и этой девушкой встанут легионы небесных воинов, я убью всех ангелов в этом сонмище, чтобы снова встать рядом с ней. Я никогда не покину ее, слышишь? И никогда не причиню ей вреда.
– Не сегодня ночью. И, возможно, не завтра. Но мы видим, как твоя жажда рас-с-стет с каждым днем. Как скоро она поглотит тебя полнос-с-стью? А тех, о ком, по твоим словам, ты заботишься? – Селин наклонила голову, шипя за ненавистной маской. – Тебя разве не предупреждали? Твой драгоценный С-с-серебряный Орден? Что произойдет, если ты ночь за ночью будешь потворствовать своим желаниям? Или ты был просто с-с-слишком опьянен похотью плоти и тебе было плевать на свою бессмертную душу?
– Не тебе читать мне лекции о душах! Ты сама принадлежишь к секте, которая их поглощает.
– Ты понятия не имеешь, частью чего мы являемся. Причастие – это святое дело, которое…
– Святое? – изумленно воскликнул я. – Я видел выражение твоих глаз, когда ты дотла высосала Рикарда Дивока, и, поверь, в этом не было ничего святого! Это голод, Селин. И мощь. И деяния столь мрачные, что монстр вроде Фабьена Восса убедил легион наполненных ненавистью пиявок объединиться, чтобы стереть ее с лица земли!
– Ты. Ничего. Не знаешь! Ничего из того, что видела я! Ничего из…
– Я знаю, что после сегодняшней ночи между нами все будет кончено! К черту твои россказни, к черту твоих мастеров! Ты обещала ответы, а мы получили пепел, и я не собираюсь второй раз разыгрывать из себя дурака ради тебя! Мы победим в том аду, который ждет нас сегодня ночью, а завтра я повезу Диор в Высокогорье!
– Нет для тебя ответов в Выс-с-сокогорье! Только с-с-смерть! Диор должна отправиться в Дун-Мэргенн! Матерь Марин ждет ее там в сумерках, и мы c…
– В каких еще, к чертям собачьим, сумерках? – Я поднял руку, когда она начала отвечать. – В общем, с меня хватит. Я все равно не слышу тебя из-за оглушительного рева всего того, на что мне насрать.
– Ты не с-с-сделаешь этого, брат.
– Тебе меня не остановить, сестра. Диор прислушивается к моим советам, а не к твоим, помнишь?
Глаза Селин превратились в щелки, когда ветры нашей родины разверзли пропасть между нами. Я был на голову выше, сердито смотрел на нее сверху вниз, такой же непреклонный, как и она. В тот момент мы были детьми нашей мама́, упрямыми, гордыми, и в наших жилах бурлила львиная кровь. Я помнил прежнюю Селин – мою озорницу, мою младшую сестренку. Но сейчас она лишь тень самой себя. И хотя отчасти это случилось из-за меня, я знал, что был идиотом, доверившись ей. Возможно, именно чувство вины привело меня к шпилям Кэрнхема. Возможно, так получилось из-за того, что в моих жилах еще текла ее кровь, или из-за отчаянной надежды, что мои действия в Сан-Мишоне не обрекли мир на гибель. Но теперь я понимал, как это было глупо.
– Ты права, Селин. Я не знаю, что ты видела и что делала. Но я всю свою жизнь охотился на монстров, и я узнаю их с первого взгляда. И одного из них я вижу в тебе.
И, развернувшись на своих посеребренных каблуках, я зашагал в замок.
Я выругался, захлопывая за собой мощные двери, – я чертовски хорошо знал, что было глупо давить на сестру, что ее силы понадобятся мне сегодня ночью, если мы хотим выбраться отсюда живыми. Но жажда бушевала во мне, стучала как чертов молот по черепу, когда я представлял себе эти едва заметные голубые каракули у нее на запястье. Этот страх рос, это слово эхом отдавалось в голове, и я сделал еще один большой глоток вина, чтобы заглушить его. Я вспомнил Красные обряды, которые видел в Сан-Мишоне, когда был мальчишкой. Угодников-среброносцев, простившихся с жизнью, чтобы не поддаться безумию в крови. «Лучше умереть человеком, чем жить чудовищем», – говорили они нам. И хотя я обрушился на Селин, сейчас я чувствовал в себе точно такое же чудовище.
– А зачем ты это делал? – спросил Жан-Франсуа.
– Что делал? – не понял Габриэль.
– Орден предупреждал тебя. Ты знал о безумии, которому подвержены все бледнокровки, и что утоление жажды только ускорит его наступление. – Темные глаза историка остановились на влажных от вина губах угодника. – Так зачем же ты пил из своей жены ночь за ночью, де Леон? Кровь твоей семьи кипит, oui. Но неужели ты такой раб страсти?
Габриэль допил остатки из своего кубка, уставившись на сидевшее напротив чудовище. Казалось, весь свет в комнате сосредоточился в темных заводях его глаз, сияющих как звезды. По коже побежали мурашки, когда Габриэль вспомнил те долгие, неспешные ночи, полные крови, огня и греха. Плавные изгибы под его блуждающими руками. Пульсацию под трепещущим языком.
Он наклонился вперед, упершись локтями в колени. Поманил Жан-Франсуа пальцем. Вампир долго смотрел на него, затаив дыхание, в воздухе повисла тишина, но, наконец, наклонился ближе. Габриэль отвел золотистый локон от уха монстра и прошептал:
– Потому что она всегда говорила «пожалуйста».
Вампир повернул голову, встретившись взглядом с глазами угодника.
– Я запомню это.
– Итак, – продолжил Габриэль, откидываясь на спинку кресла. – У нас оставалось около четырех часов до заката.
Я знал, что мне нужно отдохнуть, но в голове у меня бушевала буря, пока я стоял в зале замка Дженоа. Диор раздвинула выцветшие шторки массивного камина и развела в его огромной пасти крошечный огонь. Медведь и Пони были привязаны неподалеку от лестницы и дремали в безопасности от непогоды. Сама Диор лежала на кушетке у камина, Феба свернулась калачиком рядом. Обе спали. И, уверенный, что закатная плясунья защитит девушку, я поплелся вверх по дуге восточной лестницы с бокалом вина в руке, чтобы найти хоть какое-то спасение.
Такая странная штука эта тишина перед бурей. Я стоял на пороге сотни сражений, холоднокровка. Видел все способы, которыми человек справляется со страхом. Некоторые пьют и кутят, отчаянно пытаясь выжать из жизни последнюю каплю, прежде чем станцевать со смертью. Некоторые ищут утешения в объятиях другого человека, мгновения в тех теплых, мягких уголках, где ничто другое не имеет значения. Почти все молятся. Люди говорят, что мужество проверяется на поле боя, но это неправда. Если хочешь узнать мужчину, посмотри ему в глаза накануне битвы. До того, как крики заглушат голос в его голове. До того, как он напьется настолько, что начнет считать себя храбрым. Когда останется только он сам и то, что он сделал, и то, чего он, возможно, никогда не совершит. Вот тогда и увидишь нас такими, какие мы и есть на самом деле.