Кладбище.
Когда-то огонь опалил здесь полы и стены, обуглив часть страниц Заветов до голого камня. Стены были забрызганы старыми пятнами крови. Пыль десятилетий покрывала все, но, что еще хуже, теперь я видел вечерние платья и фраки, даже старинные доспехи, разбросанные по всему залу, но тел… тел не было, если не считать горстей холодной серой пыли.
Селин подняла руки, стряхивая ее со своих ладоней.
Но это была не пыль.
– Пеп-п-пел.
– Что здесь произошло? – спросила Диор.
Моя сестра опустила голову. Ее пальцы сжались в кулаки, все тело задрожало. Она ударила по полу, разбив мраморную плиту на сотню осколков, и мое сердце похолодело, когда я по-настоящему осознал глубину нашего провала. Диор удрученно огляделась, и, заглянув в ее глаза, я увидел истину, которая постепенно доходила до меня. После стольких угроз и опасностей, после стольких обещаний…
– Он, черт возьми, сдох?
II. Огонь горит
– ЕСТЬ ТУТ КТО?
Тут кто? Тут кто?
– Ау! – снова крикнула Диор, прижав руки ко рту.
И темнота ответила: «Ау! Ау!»
Мы стояли в ужасной тишине Кэрнхема, и ничто не нарушало ее, кроме раскатов грома снаружи и эха наших голосов внутри. Селин ушла одна, очевидно, чувствуя себя не в настроении для компании. Мы с Фебой прекрасно понимали, что за нами еще гонятся Железносерды, и, кивнув мне, львица выскользнула обратно в бурю, бесшумная, как дым. А мы с Диор стали вместе бродить по замку в поисках ответов в этой темной тишине.
Пьющая Пепел сверкала в свете канделябра Диор, когда мы осматривали огромные залы, но моя эгида даже не затеплилась. Мы нашли оружейный склад – старинные доспехи и прекрасное оружие, разложенные на стеллажах, покрытых ржавчиной. За резными дверями виднелась огромная комната с полом в черно-белую клетку и статуями, вырезанными в виде огромных шахматных фигур. Все поверхности были покрыты пылью и пеплом. Все стены исписаны словом Божьим.
Однако об истинах, в поисках которых мы сюда шли, не было ни слова.
Теперь мы стояли на антресолях огромной библиотеки, глядя на море прекрасных полок и фолиантов, которых никто не касался бессчетное количество лет.
– Есть тут кто? – снова крикнула Диор.
«Тут кто? – эхом отозвалось в полумраке. – Тут кто?»
Девушка привстала на цыпочки и набрала воздуха, чтобы закричать снова.
– Да говори же тише, мать твою, – рыкнул я, хватая ее за руку.
– Как же меня услышат, – моргнула Диор, – если я буду говорить тише?
– Благая Дева-Матерь, девочка, оглянись. – Я указал на пыльные книги, пустые коридоры. – Здесь никого нет чертову прорву лет.
– Ну, а если меня никто не слышит, зачем мне говорить тише?
– Если тебя никто не слышит, зачем тебе орать?
Она пожала плечами.
– Потому что это весело?
– Весело? – нахмурился я.
Она ухмыльнулась и крикнула снова:
– ЭХО!