Лаки переводил взгляд с меня на нее и обратно с выражением мрачного недоверия на лице. Я молча наблюдал за происходящим, больше всего на свете желая раскрыть ему правду.
«Кто наплел тебе, что я герой?»
– Что ж, я вижу, вам двоим есть о чем пошептаться, – наконец выплюнул он. – Полагаю, мне пора.
– Отдохни немного, Лаки, – предупредил я. – И не дразни спящих закатных плясуний, ладно?
Он встретился со мной взглядом и покачал головой. Посмотрев на Селин, он сплюнул кровь на снег. И, не сказав больше ни слова, повернулся и потопал прочь, в темноту.
За спиной хрустели по снегу сапоги, я почувствовал затылком холодный шепот. Сестра объявляла о своем приближении, а не просто появлялась из темноты, как ей нравилось, но все равно по спине пробежала дрожь, когда повернулся к ней лицом.
– Мы должны избавиться от него, Габриэль.
– Когда ты говоришь «мы», ты имеешь в виду меня и себя или себя и себя?
– Он член С-с-серебряного Ордена. Он представляет опасность для Диор.
Я изучал Селин в темноте, под порывами ветра и падающим снегом. Она выглядела как девушка, которую я знал в юности. Я постарел за годы нашей разлуки, а она осталась точно такой же. И все же я прекрасно понимал, что она была чем-то совершенно иным.
Пиявкой.
Холоднокровкой.
Внучкой самого Вечного Короля.
– Тебе следовало бы поспать, – сказал я. – Я морожу тут задницу, чтобы ты могла отдохнуть.
– Мы все знаем, почему ты здес-с-сь. В этих жилах течет кровь Восс-с-с.
Я прищурился, когда понял, что она имела в виду.
– Не лезь мне в голову, Селин.
– Тогда с-с-следи за своими мыслями с большей тщательностью. Мы чувствуем, как вы жаж-ж-ждете этого. Возможно, теперь ты поймешь, почему нам нельзя здесь задерживаться. Одеждой барчука не скроеш-ш-шь правду о женщине, которой с-с-становится Диор.
– Знаю, – вздохнул я, и в животе у меня все сжалось при воспоминании. – Лаклан учуял ее запах. И я тоже.
Взгляд Селин скользнул к трубке у меня в бандольере, а затем вернулся к моим кроваво-красным глазам.
– Но аромат санктус-с-са уже не насыщает тебя, как раньше.
– Не твоя забота.
Она вдохнула, и я почувствовал, как ее мысли проникают мне в голову, словно нежные прикосновения пальцев, просачиваясь, пока я не зарычал и не захлопнул перед ней дверь.
– Я же просил не лезть мне в голову.
– Ты… пил. – Она наклонила голову. – У Диор?
– Что? – сплюнул я, испытывая отвращение и ярость. – Нет, черт возьми, конечно нет!
– Тогда у кого? И как долго? – Холодные глаза блуждали по моему телу, опускаясь к обручальному кольцу на левой руке. – У жены? Скажи мне, что ты не такой дурак, чтобы пить кровь у жены?
– Ты ходишь по тонкому льду, Селин. Да поможет тебе Бог, когда он проломится.
Она смотрела на меня еще мгновение, и пропасть между нами становилась широкой и глубокой, как могила. Я сжал кулаки, по костяшкам пальцев у меня была размазана кровь Лаклана, и на одно ужасное, бесконечное мгновение у меня возникло почти непреодолимое желание слизать ее. Но пульс все же замедлился, желание ослабло, и, наконец, Селин подняла руки, сдаваясь.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы ссориться, брат.