– Ты бы лучше не рассказывала нам, что мы должны, пиявка, – прорычала Феба, баюкая маленькую девочку. – В последний раз, когда я за тобой наблюдала, ты была настолько далеко от нашего друга, насколько может уползти змея.
– Ты ничего не знаешь, – ответила моя сестра.
– Я знаю, что, когда мы сражались при Сан-Гийоме, ты пыталась убить и меня, и своего брата. – Феба взглянула на меня, сверкая глазами. – Что мне непонятно, так это почему он до сих пор не уложил тебя в могилу.
– Потому что он не дурак, ведьма плоти.
– Мне нравится, как ты в итоге выкрутилась. Намекаешь, что мне не хватает смелости сказать это?
Селин уставилась налитыми кровью глазами на горло закатной плясуньи, и я вмешался, пока не начались неприятности.
– У вас есть другое предложение, мадемуазель Феба? Или вы просто решили набросить дерьмеца на мельницу? Куда нам двигаться? Предлагайте!
– Да мне насрать, куда отправится эта. – Феба бросила уничижительный взгляд на Селин, затем взглянула на Диор. – Но нам следует двинуться в сторону Высокогорья, Цветочек.
– Без-з-зумие, – усмехнулась Селин.
– Каждая пиявка, которую мы встречали на этом пути, пыталась покончить с Диор. Безумие – следовать совету пиявки, какой дорогой идти. – Феба сердито посмотрела на меня. – Насколько я знаю, твой вид должен охотиться на нежить, а не льнуть к ним, как младенец к сиське.
– Вы меня не знаете, мадемуазель.
– Я знаю, что угодники-среброносцы из поколения в поколение охотились на ночных тварей. Наша великая королева погибла от рук одного из вас. Но теперь ты рад следовать за трупом?
– Никогда в жизни я не охотился на закатных плясунов. Никогда в жизни не видел ни одного, пока не встретил тебя. И Ордо Аржен – не мой вид. – Я в упор уставился на Фебу. – Вы. Меня. Не знаете.
Мы смотрели друг на друга, не мигая и не вздрагивая.
В костре затрещали поленья, и в наступившей неловкой тишине раздался голос Диор:
– А что там, в Высокогорье?
Феба первая прервала наше состязание в гляделки, встретившись взглядом с девушкой.
– Убежище. Надежное. Настолько, насколько можно найти в эти ужасные Времена Оскверненной Крови. Твое появление было предсказано Всематерями моего рода, и народ Лунного трона долго ждал твоего рождения. Ты найдешь там сестер, Цветочек. Святость. Магию, древнюю и истинную.
– Диор.
Девушка взглянула на мою сестру.
– Твоя ис-с-стина ждет тебя у Дженоа, – прошипела Селин. – Судьба каждой души под небесами завис-с-сит от того, доберешься ли ты до Найтстоуна.
Диор провела пальцами по волосам, оглядывая испуганные лица вокруг.
– А как насчет душ в этой комнате?
– За них пока не переживай, – сказал я ей. – Сейчас тебе не нужно принимать никаких решений. Все подождет до завтра. Утром, при свете все станет яснее.
Маленькая девочка у меня на руках наконец успокоилась, и, уложив ее на одеяло у костра, я оглядел комнату. Дети были бледными и испуганными, окровавленными, плачущими и оцепеневшими. Я уже видел эту картину раньше: сотни городов, тысячи жизней, и все это уничтожили алчущие крови холоднокровки.
– Но, знаешь, вампир, когда я был мальчишкой, я накрепко выучил одно: когда твой мир катится в бездну, нужен лишь тот, кто говорит уверенно. Так, будто знает, что делать.
– А теперь всем спать, – уверенно произнес я, положив руку на меч. – Нежить ваш сон не потревожит. Все песни однажды умолкают, малыши. Все города рушатся. Но то же самое произойдет и с тьмой. Она закончится. А я присмотрю за вами, пока не забрезжит рассвет.
Дети примолкли, утихли последние рыдания. И, схватив свою бутылку и одарив Диор легкой улыбкой, я в одиночестве вышел в холодную ночь.
X. Ненависть к тебе
Я взобрался на холм, к подножию которого прижалась наша лачуга, глубоко вдыхая благословенно свежий воздух. Вокруг было холодно и темно, небеса над головой и безмолвная пустота. Но каким бы темным ни стал мир, меня согревала целая доза санктуса, потому сама ночь казалась живой.