Читать книгу «Империя проклятых» онлайн.
– Не сомневаюсь. – Я отбросил волосы назад окровавленной рукой. – Я – это я, как всегда.
У Лаклана сверкнули глаза, а я изогнул губы в улыбке. Он бросился ко мне первым, но и я не сильно отстал. Мы заключили друг друга в такие крепкие объятия, от которых обычный человек просто бы умер. Я поднял его, несмотря на все свои раны, крепко прижал к себе и заорал во все горло:
– А ну-ка подставляй свои вишневые губки, ты, красивый маленький ублюдок!
Последний угодник откинулся на спинку кресла, и глаза у него засияли при этом воспоминании. Перо Жан-Франсуа скрипело по странице, а губы тоже изогнулись в улыбке. Селин взяла полупустую бутылку, которую передал ей историк, и, прижав горлышко к решетке, закрывавшей ей рот, плеснула немного красного на язык и продолжила рассказ.
Казалось, ангел Фортуна наконец-то улыбнулся нам. Мы сражались против высококровок на стенах Ольдтунна, но когда в Ньютунн прорвались угодники-среброносцы, мы почувствовали, как по рядам Дивоков пробежала дрожь. И когда Никита сломался, отскочив назад к стенам Ольдтунна, страх уже сотрясал всех без исключения вампиров.
– НАЗАД! НАЗАД В ДУН! – раздался рев Черносерда, и все высококровки выскочили из укрытий, когда он взревел.
Дивоки бросили своих сородичей, сраженных Ангиссом а Баренном и его волками и Брэнданом а Дуннсаром и его львами. Но закатные плясуны пока еще не наступали, колдунья Габриэля призывала своих товарищей перегруппироваться на крепостных стенах Ольдтунна, и по всей линии нападения разнесся крик, что прибыли братья ордена Сан-Мишон, и с ними пришло спасение.
Низко пригнувшись, прижимаясь животом к камню, мы в одиночестве крались вдоль западной стены, через морские ворота к Портунну, подбираясь все ближе к дуну. Среди клубов дыма и вихрей снега мы выглядывали из-за зубчатых стен, наблюдая за врагами. Двор Никиты здорово пострадал, погибло около двадцати вампиров, и их решимость теперь висела на волоске. Укрывшись в украденной крепости, граф Дивок сердито смотрел на фигуры, копошащиеся на стенах Ольдтунна, наблюдая за тем, как все, ради чего он трудился, растворялось в яркой песне серебряных ро́гов.
Его дочь стояла рядом с ним с полными ярости глазами.
– Ты бросил меня, – прошипела Киара, прижимая руку к кровоточащей груди.
– Я живу гораздо дольше тебя, – пробормотал Никита сквозь окровавленную челюсть. – Так что прибереги свое блеяние для ягнят, Киара. А сегодня – день волков.
– Все эти годы. Я столько для тебя сделала…
– А что именно ты сделала? – Никита повернулся к дочери, на губах у него алели пятна крови. – Лев, которого ты якобы убила, выставил против нас две армии! Собрав их тем самым оружием, которое ты выпустила из своих ни на что не годных рук!
– Я только хотела угодить тебе! Все, что я делала, я делала из любви к тебе…
– Любви? – взревел он. – Неужели ты так ничему не научилась? Любовь – это хрупкость в железном обличье, Мать-Волчица! Ложь, которую баран блеет овце, чтобы посадить в ее чреве семена и получить еще больше овец! То, что тебе дают, всегда могут отнять, а то, что заставляет тебя переживать, делает тебя слабым! А теперь отстань от меня со своими дурацкими пустяками для смертных, пока наши враги толпами собираются у порога!
Киара прикусила губу, глаза у нее наполнились кровавыми слезами. Аарон стоял рядом со своим хозяином, кожа его была обожжена, грудь кровоточила – если не от столкновения с Батистом, то наверное от поцелуя острия Пьющей Пепел. Вокруг Никиты столпились придворные, осыпанные пеплом собратьев, устремив черные, как кремень, глаза на стены Ольдтунна. Закатные плясуны уже открывали огромные ворота во внутренний город, поднимая тяжелую опускную решетку, и в город хлынули серебристые фигуры. Аарон стоял, сжав челюсти, вампиры вокруг были мрачны и рычали.
– Что будем делать, хозяин? – спросил капитан.
– Наш флот ждет нас в заливе внизу, – пробормотала Аликс, глядя на воду у них за спиной. – Океаны пока еще наши, Приор. Мы могли бы погрузиться на корабли и дожить до…
«Вжик!» – пропела Эпитафия, начисто снеся голову Аликс с плеч. Удар был таким сильным и стремительным, что телу вампирши потребовалось целое мгновение, чтобы осознать: оно мертво. Падая со стены, Аликс рассыпалась в прах, голодная рука смерти вернула себе украденные годы, и череп превратился в пыль еще до того, как коснулся булыжной мостовой. Драйганн взревел, когда его возлюбленную обезглавили, и широко раскрытыми от ярости глазами уставился на Никиту. Но Приор Дивоков стоял, окутанный клубами черного дыма, приставив к горлу племянника окровавленный клинок, а его пустые глаза цвета полуночи были по-прежнему устремлены на врага.
– Следующего труса, который предложит отступить, постигнет та же участь, – произнес он.
Драйганн дрожал от ярости, скаля в рыке сверкающие золотом клыки. Его татуированная кожа была забрызгана кровью, покрыта гарью битвы, но, но тем не менее он не осмеливался произнести ни слова протеста. Дела сердечные оставляют самые глубокие раны. Это правда. Но ведь в груди проклятых сердца не бьются, историк. А вечность – слишком долгий срок, ради которого можно отказаться и от любви.
– И что теперь? – выплюнул он, – Чего ты хочешь от нас, Приор?
Никита взглянул на своих защитников, потирая рану от серебряной пули на щеке. Здешние стены были крепче, но по ним бежало множество трещин после их нападения несколько месяцев назад. А значит, закатные плясуны и бледнокровка сумеют отыскать множество точек опоры, которыми и воспользуются при подъеме. В крепости не было ни требушетов, ни пушек, только железные желоба, чтобы сбрасывать на поднимающиеся войска камни и лить кипяток. Но теперь желоба опустели – камень использовали для ремонта укреплений, а в дуне, где пламя было почти под полным запретом, не нашлось бы обжигающей воды. Но, глядя на котлы, Черносерд вдруг заулыбался и повернулся к Аарону.
– Приведи мне скот.
Аарон взглянул на ужасные клетки на заднем дворе, где лежали жалкие замерзшие остатки добычи, захваченной в Авелине.
– Какой именно, хозяин?
– Всех, что есть.
Аарон поцеловал руку своего лэрда, и на коже Черносерда остался след от его окровавленных губ. Никита повернулся спиной к врагу. Угодники-среброносцы уже хлынули в Ольдтунн: впереди, хромая, шагал Лев, его ведьма плоти, чернопалый и этот проклятый изменщик. Все они истекали кровью, но были целы. За ними маршировал целый легион бывших клейменых Дивока, спасенный благодаря хитрости проклятой девчонки. Взгляд Черносерда вспыхнул ненавистью, когда он увидел юного Хоакина, который, подняв окровавленный меч, призывал солдат к битве, и их крики теперь разносились по ветру.
– Мадемуазель дю Грааль!
– Приведи мне эту проклятую девчонку, – прорычал он, повернувшись к Киаре.