– Иди сюда, дитя, – улыбнулся он.
Надо сказать, историк, что леди Джиллиан была собственностью Лилид, а не ее брата. И несмотря на опасность неповиновения, горничная бросила вопросительный взгляд на свою хозяйку. Лилид наморщила нос, словно утомленная этими выходками и угрозой новой истерики.
– Что за игру ты затеял, Никита?
– Да, да, назови это игрой, – улыбнулся он, указывая на Диор. – Если Никита так дорого заплатит за салонные фокусы этой щепки, самое меньшее, что она может сделать, это развлечь его ими.
Теперь он сердито посмотрел на Джиллиан пылающими черными глазами.
– Иди сюда.
Голос Черносерда Хлыстом щелкнул по камню, и юная мечница повиновалась, спустившись с помоста, чтобы предстать перед Никитой и своим женихом. Моргана наблюдала за своей старшей сестрой, щеки, усыпанные веснушками, бледнели. Дыхание Джиллиан участилось, зрачки расширились, когда она посмотрела в глаза своему кавалеру. И тогда Никита, будто рюмку портвейна заказал после ужина, произнес простой приказ:
– Пронзи ее.
Этот момент длился вечность. Сердце Диор замерло, и все в свите Лилид затаили дыхание. Одному Богу известно, что творилось в голове Мейрона. Смотреть в глаза девушки, которую любишь, и понимать, что если ослушаешься, все будет потеряно – не только она, но и заговору, и заговорщикам придет конец. А кровь Грааля способна исцелять раненых, и Никита сказал, что это всего лишь игра…
С умоляющим взглядом, Джиллиан едва заметно кивнула, приказывая возлюбленному, ради всего святого, нанести удар. И Мейрон, с совершенно бескровным лицом, повиновался, как любой раб повиновался бы своему хозяину, пронзил мечом тело своей нареченной. Но ее младшая сестра не сдержала крика:
– Джилли!
– Замолчи, – рявкнула Лилид, хмуро оглядываясь через плечо.
Моргана наблюдала, как ее сестра поникла и упала на колени. Ее кавалер ударил не так, чтобы убить – все-таки ему приказали не это. Он вонзил свой клинок в живот Джиллиан, где боль сильнее, но опасность меньше. Задыхаясь, Джиллиан прижала красные от крови руки к ране, когда Мейрон вытащил меч.
Диор сразу же подошла, чтобы вылечить ее, но Никита сурово взглянул на нее.
– Я не приказывал тебе двигаться, девочка.
Грааль взглянула на Джиллиан, чувствуя, как учащенно бьется пульс у нее под кожей.
– Простите меня, лэрд, я думала, вы…
– Не бойся, не бойся, – улыбнулся Никита, отмахиваясь от нее. – Придет и твоя очередь, – сказал он, поворачиваясь к своим рабам, и указал на Деклана. – Теперь ты иди сюда.
Тот шагнул вперед и встал рядом со своим дрожащим братом, ударив кулаком по нагруднику. Мейрон был бледен как полотно, он не сводил глаз с возлюбленной, которую только что заколол, а лужа ее крови медленно текла к его сапогам.
Черносерд перевел взгляд с Деклана на Мейрона.
– Это же твой брат, да?
– Да, хозяин.
– Хорошо, хорошо, – улыбнулся Никита, протискиваясь между ними.
– Пронзи его.
Братья посмотрели друг на друга широко распахнутыми холодными от ужаса глазами, и это мгновение длилось целую вечность. Да, историк, здесь-то и крылась проблема, потому что вся охрана Никиты носила тяжелые нагрудники и кольчуги тройного плетения. Даже рабу было бы трудно проткнуть длинным клинком стальную пластину. Хотя юный Деклан мог проткнуть кольчугу своего брата под мышкой или у горла, это означало бы гораздо более быструю смерть, чем удар в живот.
Деклан посмотрел на своего лэрда.
– Его доспехи, хозяин…
– Давай, давай, я помогу тебе, – проворковал Никита и, взглянув на Мейрона, нежно улыбнулся. – На колени, мальчик.
– Слушаюсь, х-хозяин.
Не сводя глаз с брата, Мейрон опустился на камень. Весь двор Черносерда погрузился в такую тишину, что, клянусь, нам было слышно пение далеких волынок в завывании ветра. Не обращая внимания на неистовое биение наших крыльев о кожу, Диор шагнула вперед, беспомощно сжав пальцы в кулаки. Но Никита хищно вскинул голову, и его голос пронзил воздух: