– Зачем? – еще тише спросила Диор, моргнув.
Рейн говорила на ходу, увлекая Диор к спальням.
– Перед рассветом Никита выступит с речью в Зале Изобилия. Соберутся все его капитаны и лорды. Он потребовал, чтобы ты тоже явилась, одетая должным образом.
– Да зачем, черт возьми?
Рейн поднималась по лестнице, увлекая за собой Диор по узкому проходу.
– При дворе ходят слухи о мятеже. Он хочет, чтобы ты была при нем в качестве доказательства, что Воссы придут им на помощь. Хочет поддержать мужество в своих кровных лордах, прежде чем горцы нанесут удар.
Диор посмотрела на свою грязную одежду служанки.
– Черт, я не…
– Я помогу тебе, не бойся. Но нам нужно спешить.
Книжный стеллаж со скрипом повернулся, открывая проход, и парочка прокралась в будуар Диор, закрыв за собой потайную дверь. Вытащив из-под юбок железную пилу, Диор бросила ее на кровать.
– Не знаю, можно ли этим резать серебро, но, похоже, у них нет ничего острее.
Рейн кивнула, пряча лезвие под покрывало.
– Я отнесу его Джилли и Моргане, как только мы закончим. Давай-ка поторопимся.
Диор сбросила туфли и чулки, и я увидела, что нога у нее кровит: рана на своде стопы снова открылась. Стащив с себя домотканое платье и отбросив его в сторону, она стояла почти обнаженная, одетая только в шелковую рубашку, бледная, худая и дрожащая.
– Есть в этом что-то неправильное.
– Ничего такого, чего бы я не видела раньше, – поддразнила ее Рейн, натягивая на Диор нижнюю тунику через голову.
Диор посмотрела на принцессу и усмехнулась, но ее улыбка быстро погасла.
– Я не это имела в виду. Я говорила про Джилли и Моргану. Неправильно просить их подвергать себя опасности.
– Тебе не придется просить. Они сами предложат. – Рейн посмотрела ей в глаза. – В этом и заключается любовь и верность, и теперь они будут хранить и то и другое ради тебя, не сомневайся.
– Но они даже не знают меня. Как они…
– Они знают, что ты рискуешь всем ради людей, которых никогда не видела. Они знают, что ты освободила их и молодых людей, которых они любят, от служения паре самых извращенных злодеев в этом мире. Они знают, что, если понадобится, ты прольешь за это свою последнюю каплю крови.
Рейн опустилась на колени и перевязала кровоточащую ногу Диор свежей полоской ткани.
– Они знают тебя так же хорошо, как и я, Диор Лашанс. Они знают, что ты храбра, как мученики, светла, как небеса, и свирепа, как волки. Что за тебя стоит сражаться.
Грааль нахмурилась, потянувшись, чтобы убрать копну пепельных волос с лица. Но щеки у нее вспыхнули от лести, сердце забилось быстрее от улыбки Рейн, от ее нежного прикосновения, когда та стала натягивать новые шелковые чулки на ее обнаженные ноги. И снова руки принцессы оказались в опасной близости к опасным местам, и, возможно, чтобы отвлечь себя от мыслей о том, как высоко взлетают кончики ее пальцев, Диор заговорила:
– Почему у тебя нет акцента?
Рейн заморгала от странного вопроса, завязывая шелковый бант на бедре Диор.
– На самом деле у меня есть акцент.
– Не оссийский. У Джилли и Морганы достаточно заметный акцент – как корабль в пустой гавани. Но у тебя голос звучит… по-другому.
Рейн глубоко вздохнула, закончив завязывать чулок. Кончики ее пальцев скользнули по внутренней стороне бедра Диор, и сердце девушки заколотилось, как у боевого коня на скаку. Но, встав, Рейн попросила Диор поднять руки, чтобы надеть платье из светлого бархата. Парочка, ругаясь, немного повозилась с нарядом, но в конце концов он сел так, как и было положено. Откинув волосы с лица, Диор увидела, что принцесса пристально смотрит на нее, и этот непривычный взгляд стал тяжелым.
– Ты спросила, почему меня нет ни на одном из портретов в замке.