Конюхи посмотрели на клеймо у нее на руке и, не говоря ни слова, вышли в морозную бурю. Хоакин не сводил глаз с Диор, пока она сидела рядом, а его собака обнюхивала ее левую туфлю. Парня, похоже, слегка развезло от выпивки – многие солдаты Дивоков пытались забыть об ужасах жизни в этой крепости, регулярно заливаясь доморощенным пойлом. Но рука у него не дрожала, когда он почесывал за ухом Элайну, одаривая Грааль одной из своих мрачных, кривых улыбок, пока потягивал из кружки.
– Почему ты до сих пор не сбежал? – прошептала Диор.
Парень моргнул, изображая замешательство.
– С чего бы мне убегать? Моя великая госпожа…
– Ты больше не привязан к Киаре, Хоакин, – прошипела она. – С того самого дня, когда я исцелила тебя в лесу. Именно поэтому ты меня и не остановил той ночью, когда я пыталась сбежать. – Она покачала головой. – Так почему же ты, черт тебя побери, до сих пор здесь?
Он набрал в грудь воздуха, чтобы возразить, но Диор схватила его за запястье, когда он попытался встать.
– Я тоже с ними не связана. Меня от них защищает моя кровь. Та самая кровь, которая разорвала узы твоего рабства и спасла тебе жизнь. – Она умоляюще сжала его руку. – Поверь мне, Хоакин. Я говорю о жизни каждого бедняги в этом городе. О тех, кого скармливают порченым в Ньютунне. О тех, кто поедает плоть мертвых в Ольдтунне. Всех рабов в этой проклятой крепости.
Юноша молчал, осмысливая слова Диор. Он посмотрел на свежевыжженное клеймо на ее ладони и крепко сжал квадратную челюсть. Его пальцы коснулись груди, на которой не было шрамов, несмотря на полученные смертельные раны. Диор спасла его от смерти.
– Исла, – наконец прошептал он. – Я не сбежал из-за Ислы.
– Твоей единственной на всю жизнь, – поняла Диор. – Ты ее не бросишь.
– Ни за что не брошу, – прошипел он. – Я пытался пробраться к ней, но… она служит Черносерду, а нам запрещено подниматься наверх. Я даже не знаю, жива ли она…
– Она жива. С ней все в порядке. Я все время вижу ее в покоях Никиты.
Юноша сглотнул, побледнев как смерть.
– Она… Он…
– Она убирает у него. Ничего больше. Он хорошо ее одевает. Следит, чтобы ее кормили. У нее дела идут лучше, чем у большинства в замке. – Диор опустила глаза и посмотрела в сторону кузницы. – В последнее время Никита занят Аароном.
Хоакин сохранял невозмутимое выражение лица, но, несмотря на пары спиртного, мы увидели, как сквозь маску спокойствия пробились ярость и надежда. Мы удивлялись силе этого мальчика – ведь было непросто сохранять самообладание среди этих зверств, преклонять колени в тщетной надежде, что он когда-нибудь снова увидит свою любимую. И мы знали его таким, каким он был тогда.
Жан-Франсуа обмакнул перо, бормоча что-то себе под нос.
– Глупым дураком?
– Верующим, – ответила последняя Лиат, глядя на противоположный берег реки.
– Некоторые сказали бы, что это одно и то же, мадемуазель Кастия.
– Некоторые сказали бы. – Она кивнула. – Но они не знают того, что знаем мы.
Диор заглянула в глаза юноше-псарю.
– В замке есть еще один человек, которого я освободила, Хоакин, – прошептала она. – И мы намерены освободить еще больше людей. Нам понадобится твоя помощь здесь, среди солдат. Можем ли мы рассчитывать на тебя?
Юноша посмотрел на погруженный в тень дун, вспоминая свою запертую в нем возлюбленную.
– Я знаю Ислу всего восемь месяцев, – пробормотал он. – Она пришла в Авелин после того, как Дивоки уничтожил Дун-Кинн. У нее не осталось никого. Ни семьи. Ни друзей. Она выглядела такой грустной. Но собаки ее полюбили. Элайна хорошо разбирается в людях. – Он потрепал собаку по подбородку, и та завиляла хвостом. – Когда я выгуливал щенков, Исла обычно ходила со мной. Она говорила, что любит тишину. И однажды я сказал ей, что она хорошенькая. Поцеловал ее, не спросив разрешения. – Он огорченно покачал головой. – С такой внешностью, как у меня, быстро привыкаешь, что девочки не возражают против поцелуев. Но Исла меня пнула. Прямо в живот. – Он усмехнулся, потирая подбородок. – И я сразу понял, что это именно та девушка, на которой я хочу жениться.
Диор улыбнулась, и ее бледно-голубые глаза засияли.
– Она действительно похожа на хранительницу очага.
– Я так и не поблагодарил вас, – сказал он, встретившись с ней взглядом. – За то, что спасли меня. Вам не нужно было этого делать. Но если вы сможете спасти ее, мадемуазель Лашанс, вы можете рассчитывать на меня. До самой смерти.
– Этого мы постараемся не допустить. Я не хочу, чтобы кто-то умирал.
– Тогда ваше здоровье. – Юноша поднял свою кружку с вонючим напитком. – За вечную жизнь.