Читать книгу «Империя проклятых» онлайн.
Поток, расплавленный и густой, насыщенный ее страстью, ее желанием, пропитал меня насквозь и наполнил до краев. Я не мог даже вскрикнуть, когда кончил, настолько потерялся в бешеном ритме ее пульса, в буре ее сердца. Феба кричала за нас обоих, одной рукой притягивая меня за голову, второй держась за член у нее между ног, полностью погрузившись в экстаз Поцелуя.
Я пил и пил ее, и наши тела все еще двигались, с каждым глотком погружаясь в глубину. Она была океаном, а я – пустыней. Я был рекой, она – ливнем. Прошло больше года с тех пор, как я в последний раз так сильно отдавался жажде, и с тех пор она только усилилась. Теперь она заключала меня в свои красные объятия, и кровь наполняла меня так, как никогда не смогли бы ни дым, ни спиртное, ни плоть. Феба закатила глаза, шепча бессвязные мольбы, а я глотал и глотал все, что она мне давала, и даже больше. И никак не мог погасить этот огонь. Заполнить эту дыру. Эта потребность, такая ненавистная, такая коварная. Ее невозможно удовлетворить, даже когда ты ее удовлетворяешь. Ты просто жаждешь, чтобы это никогда не заканчивалось.
– Г-габи, – прошептала Феба.
«Еще чуть-чуть, Габриэль…»
– Г-габриэль, хва…
«Еще глоточек, еще одна капелька, не останавливайся, не останавливайся, не…»
– П-прекрати! – закричала она.
И тогда я, наконец, пришел в себя. Страх в ее голосе отрезвил меня, как пощечина, и человек во мне схватил жаждущего монстра и начал его душить. Я был в ужасе, рот у меня полнился скользким теплом, когда с рычанием, задыхаясь, я оторвал губы от шеи Фебы. Совершенно ошеломленный, я отшатнулся, по подбородку струйками текла кровь, а Феба упала на меха, хватая ртом воздух и держась за раненое горло. И именно в этот самый момент…
Габриэль откинулся на спинку кресла, допивая остатки вина.
– В этот самый гребаный момент, ты не поверишь…
Жан-Франсуа, моргая, оторвался от своего тома.
– В этот самый гребаный момент что, де Леон?
Габриэль отставил свой бокал и покачал головой.
– В этот самый гребаный момент в дверь ворвалась Бринн.
XV. Багрец и золото
Последний угодник нахмурился, сцепив татуированные пальцы на подбородке.
– Да, признаться, это выглядело ужасно. Та еще была картинка…
На мехах лежала голая Феба, истекая кровью и прижимая руку к горлу. Над ней склонился я с глянцево-красным подбородком, с клыков у меня капала ее кровь, и я знал, что мои глаза тоже, наверное, залиты ею. Для местного лесного народца я был сыном вампира, которому не доверял никто, а большинство ненавидело. И крики Фебы, хотя они и полнились страстью, легко могли принять за что-то иное. Между удовольствием и болью такая тонкая грань, холоднокровка.
Губы историка изогнулись в темной развратной улыбке.
– А у таких, как мы, вообще нет грани.
Последний угодник пожал плечами.
– В общем, я не очень удивился, когда Бринн попыталась меня прикончить.
Шею мне сжала массивная лапа. Феба что-то слабо шептала, когда великанша с горящими яростью глазами дернула меня вверх, как мешок с хлопком. Кожа у нее зашипела и задымилась, когда руку обожгло серебро у меня на горле. Разразившись гневным проклятием, она отвела назад свой огромный кулак и с размаху ударила меня в лицо.
Я отлетел, словно выпущенный из пушки снаряд, и ударился о стену башни. Феба выкрикнула мое имя, кирпичи вокруг меня осыпались крошкой, а в голове вспыхнул белый свет. И, обнаженный и почти бездыханный, я вывалился в ночь и, кувыркаясь, нырнул во тьму.
Пролетев двадцать футов, я упал на крышу Крепости Старейшин, вокруг меня дождем сыпались обломки каменной кладки, а подо мной трещала черепица. Я успел перекатиться на спину, потрясти звенящей головой и лишь потом увидел, как Бринн с кровавым ревом вылетела из разрушенной стены следом за мной. Я откатился в сторону, хватая ртом воздух, но плясунья ударилась о крышу с такой силой, что пробила ее насквозь, превратив деревянные балки и черепицу в щепки и пыль. И когда древний потолок подо мной прогнулся, я пролетел еще сорок футов и оказался в подземелье Крепости Старейшин.
Бринн с силой грохнулась об пол, и по каменным плитам пошли трещины. Но когда я бросился за ней, у меня хватило сил ухватиться за одну из сломанных балок и швырнуть себя через всю комнату, когда та окончательно рухнула. Я приземлился на корточки, все еще обнаженный, отбросив с лица прядь черных волос. Из царапин на коже текла кровь.
– Мир, мадемуа…
Закатная плясунья взревела и бросилась на меня, обнажив клыки и подняв кулаки. Последний раз я курил ранним вечером, но когда Бринн налетела на меня, я почувствовал, как мое тело наполняется каким-то новым жаром: жгучая, дикая ярость, не похожая ни на что из того, с чем мне приходилось иметь дело, пробежала по моим пальцам. Воздух запел, когда когти плясуньи метнулись к моей голове, но я быстро, как серебро, схватил ее за запястье и швырнул в огромного резного льва, поддерживающего крышу.
Бринн не просто влетела в него. Она пролетела сквозь него с такой страшной силой, что в щепки разнесла древесину и сорвала колонну с креплений. Удивленный, я уставился на свои голые руки: я швырнул женщину так, словно она была сделана из…
– Габи!