Читать книгу «Империя проклятых» онлайн.

– Я никогда не верил снам, мадам Цинна, – ответил я.

– А следовало бы. В них обретается истина. – Женщина посмотрела в пустоту поверх моего плеча остекленевшими глазами. – Я вижу призраков, что преследуют тебя, и, кроме того, вижу чертоги твоего беспокойного сердца. Они прощают тебя, Лев. Ты несешь бремя, которое тебя никогда не просили нести.

Я взглянул на Фебу, слегка ощетинившись, желая перевести разговор в практическое русло.

– Полагаю, ваша племянница рассказала вам о Диор Лашанс? Об опасности, которая ей грозит?

– Моя племянница сказала, что вы нашли маленькую Богиню. – Цинна глубоко вздохнула и сжала колени покрытыми татуировками пальцами. – И что моей дорогой Сирши больше нет.

Феба протянула руку и коснулась руки Цинны, а Брендан сжал плечо своей матери, охваченной горем. Но Цинна уставилась на меня, и в ее глазах светились горе и гнев, которые были мне слишком хорошо знакомы. Нет большей трагедии на свете, чем когда родитель переживает своего ребенка, холоднокровка. Ни одно преступление не кажется таким… несправедливым.

Последний угодник вглядывался в мягкий свет шара, упершись локтями в колени. Историк продолжал писать, царапая пером по бумаге, а Габриэль опустил голову, и его черные локоны рассыпались по лицу. Голос звучал мягко, обволакивая, как трубочный дым.

– Знаешь… Пейшенс как-то спросила меня, что происходит, когда мы умираем.

Жан-Франсуа перестал писать и поднял шоколадные глаза на угодника.

– У нее была любимая птичка, – продолжил Габриэль. – Птенец чайки, которого она нашла среди камней. Это существо умирало, но у моей девочки было доброе сердце. Она поселила его в маленькой коробочке, которую я смастерил для него. Кормила его с руки. Назвала Звездочкой, потому что он упал с неба. Но он был слишком хрупким, и однажды утром Пейшенс пришла к нам с Астрид с несчастной Звездочкой на руках, плача, потому что птенчик не проснулся. Вот как объяснить ребенку, что такое смерть. Они неизбежно задают вопрос «Почему?», и, честно говоря, ответить на него по-хорошему невозможно. Мы довольствуемся тем, что рассказываем о Боге, который их любит. О хорошем месте, куда мы отправимся после, где не будет боли. И где нет смерти. Мы воспитываем наших детей с верой в эту ложь. Но моей Пейшенс этого было недостаточно. И она посмотрела на меня глазами, полными слез, и спросила, если Бог так сильно любит нас, почему он вообще поселил нас здесь? Почему он сразу не поселил нас в хорошем месте, где вообще нет смерти?

Историк грустно улыбнулся.

– Она была умной, твоя Пейшенс.

– Как и ее мама.

– И что ты ей сказал, Габриэль?

– Правду. Я сказал, что не знаю. – Последний угодник возвел серые, как грозовые тучи, глаза к небу, и они потемнели от ярости. – Но теперь знаю, ублюдок.

В комнате повисла тяжелая тишина, историк молча наблюдал за человеком напротив. Химический шар отбрасывал на пол длинные тени, бледный, как призрак, мотылек бился крыльями о стекло, но все было напрасно. И наконец Габриэль вздохнул, потирая щетину на подбородке, и продолжил.

Цинна вытерла глаза, но пальцы у нее остались сухими. Сердце женщины переполняло горе, но в ней чувствовалась сила, которую увидел бы даже слепой.

– Я поговорила с Ольд-Сис, сестрами-старейшинами других кланов. Тебе разрешат обратиться к Всематерям, Лев, и представить свое дело на рассмотрение собору.

– Мне? – я нахмурился. – Угодники-среброносцы столетиями охотились на закатных плясунов. Мы убили вашу величайшую королеву. Мне нет места в этом зале. Пусть лучше Феба…

– Моя племянница тоже расскажет эту историю. Но ты должен присоединиться к ее словам. Сребронос, рискнувший жизнью, чтобы спасти дщерь Фиан, – это поступок, который будет иметь вес. Время Оскверненной Крови жестоко, и мы долго искали того, кто мог бы положить ему конец. Но предсказание гласило, что маленькая Богиня будет родом из Высокогорья. Тебе придется убедить Всематерей, что наша спасительница действительно родилась, но не среди избранных Фиан, а в семье язычников из низин, и сейчас находится под опекой человека, который служил Ордену, уничтожившему Айлид Буревестницу.

– Вот так просто, да? – вздохнул я.

– Боюсь, что нет.

Я смотрел на Брендана, пока он говорил, скрестив покрытые мехом руки на груди. Чувствовал запах земли и дикого мускуса на его коже, видел тяжелые годы и мрачную смерть в его львиных глазах.

– Есть еще одно… осложнение, сребронос.

Я взглянул на Фебу, приподняв бровь.

– Неужели?

Настроение у Фебы испортилось, и в голосе слышалась тихая ярость.

– С тех пор, как я была здесь в последний раз, возникло еще больше проблем, которые обескровили Высокогорье, Габи. Ихэ, скверна, распространяется все больше, и леса тоже начинают гнить. А то, что гниет внутри, убивает дичь. Все Высокогорье воюет за территорию, которая пока остается нетронутой, и на фоне этих распрей и битв со скверной… – она покачала головой, кипя от злости. – Кланы не могли допустить распространение этой злой опухоли.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы заключили перемирие, Лев, – ответила Цинна. – На Зимнем Соборе два года назад. Сестры-старейшины каждого клана связали себя узелками клятвы, которую высекли в камне.