С трудом, но я поднялся на ноги, споткнулся, снова рухнул и пополз по залитой кровью серой земле. Язык у меня покалывало, когда я сплевывал медвежью кровь, все мои чувства пылали, но у меня была только одна мысль, один страх, не за себя, а за…
Фебу…
Она лежала там же, где упала, завернутая в меха, теперь укрытая еще и снегом. Колючка сбежала, но я выдавил из себя кровавую улыбку, увидев, что Аржен все еще стоит над телом Фебы, как верный солдат на своем посту, и при виде меня он заржал, выдыхая пар. Я подполз к нему и прижал окровавленную руку к его боку.
– Ты т-только что обрел д-друга н-на всю жизнь, парень.
Боевой конь тихо заржал, и я опустился рядом с Фебой, закашлявшись. Откинув одеяло, я почувствовал жгучую жажду, прислушиваясь к ее дыханию. Сердце сжалось, пока я ждал в тишине, вытащив ее руку из-под шкур и пытаясь нащупать пульс. Внутри все медленно наполнялось льдом, но затем я услышал слабый стук под кожей, и с ее пепельных губ сорвался тихий стон.
– Слава Мученикам.
В тишине послышался скулеж, и я поднял голову, понимая, что чудовищный медведь каким-то образом до сих пор жив. Теперь он пытался подняться, из разорванной пасти текла кровь, но глаза по-прежнему были устремлены на меня. Глубоко вздохнув, я с трудом встал, подошел к нему, шатаясь, и вытащил Пью из его кровоточащего бока. Песня меча звенела у меня в голове, почти заглушаемая боевыми барабанами пульса, когда я поднял клинок высоко над телом этого монстра…
«Нет, Габриэль, нет, ПОСТОЙ-СТОЙ!»
…и я застыл на месте. Моргая и тяжело дыша, я вдруг заметил на шее зверя ошейник – ожерелье из узелков. Узор из белых спиралей и лун, нанесенный на мех.
«Плясунья, смотри, плясунья, как огневолосая, н-н-не трогай ее, придурок!»
– Дэн стиир, – раздался голос.
Я оглянулся через плечо и увидел женщину с длинным луком из рога и ясеня, нацеленным прямо мне в сердце. Шкуры и меха на ней украшали веточки ежевики, раскрашенные в черный и серый. Ее было бы невозможно разглядеть в тени, если бы не мои глаза бледнокровки. Лицо женщины скрывали капюшон и шарф, а на плечах лежала накидка из перьев – самых разных видов. Перьев совы.
– Великий Спаситель, – прохрипел я, выпрямляясь. – Ты…
– Дэн стиир, – проревела она. – Алфунн дрэ’а кен!
Я услышал скрип еще нескольких луков, оглянулся по сторонам и назад и заметил новые фигуры: полдюжины женщин в тени деревьев. Они были одеты так же, как охотница, луки подняты, стрелы направлены прямо на меня.
«Яркоглазые, смотри-смотри, видишь… настоящие дочери леса, такие к-к-красотки».
В общем, я оказался в полной заднице, холоднокровка. Левая рука у меня была искромсана в лохмотья и поливала снег кровью. Судя по тому, как шумно я дышал, скорее всего, мне пробило одно из легких. Прибавь к этому сломанные ребра, вывернутое плечо и проломленный череп. Понятия не имею, как мне это удалось, но я все же выпрямился, встал над телом Фебы и поднял Пью окровавленной рукой.
– Ну и ладненько, – вздохнул я, сплевывая кровь. – Кто из вас, дамы, хочет потанцевать первой?
– Маоик, – сказала одна из расписанных девиц. – Дясаэ’эрр скэнн’а?
Взгляд предводительницы переместился с меня на женщину под моей защитой. Она зло сощурилась, когда увидела руку Фебы, бледную кожу с тонкими черными венами, украшенную спиралями фейри.
– Дщерь Фиан, – сказала она, обернувшись ко мне с яростью в глазах.
– Эта женщина под м-моей защитой, – прохрипел я, покачиваясь на слабых ногах. – Если вы прикоснетесь к ней, я, черт возьми, убью вас всех.
«Н-НЕ убьешь».
– Заткнись, Пью, – прошипел я тихо и яростно. – Я просто пытаюсь нагнать на них страху.
«Их ш-ш-шестеро, ты один, у них луки, у тебя клинок, они здоровы, у тебя кровь т-т-течет из нескольких свежих ран. Думаешь, они сильно испугаются?»
Я вздохнул, слушая звон туго натягиваемой тетивы. Это точно женщины клана, в этом я не сомневался. Но вот в каких отношениях они были с семьей Фебы, дружили с ними или враждовали, я не имел понятия. В голове одно за одним звучали все предостережения, которые я слышал о том, какие опасности таит это место. Но, подумав, я решил согласиться с Пью и, сердито взглянув на серебряную даму на рукояти, уронил ее в снег у своих ног.
Охотница целую вечность смотрела на меня, пока с моих пустых рук капала кровь. Наконец она опустила лук, выскользнула из укрытия и направилась ко мне. Когда женщина приблизилась, она откинула капюшон и стянула шарф с лица, и я увидел, что под гримом и грязью на лбу у нее были вырезаны полумесяц и полная луна, расположенные рядом, а по правой стороне лица тянулся узор из узелков и лун – Нэхь, татуировки воинов оссийского Высокогорья. Ее светло-русые волосы, заплетенные в дюжину косичек, украшало множество перьев и кожаных ремешков.
Я опустился на колени рядом с Фебой. Откинув одеяло, чтобы показать черные пятна в венах закатной плясуньи, я в отчаянии посмотрел на охотницу.
– Это Феба, благословенная дочь клана Дуннсар. – Я закашлялся и снова сплюнул кровь. – В нее в-выстрелили серебром. И пуля до сих пор внутри.
При упоминании серебра девица сощурилась. Приглядевшись, она заметила чернила у меня на руках и пальцах сквозь изодранный плащ и перчатки.