Вся она была огонь и желание. Феба обвила меня ногами и прижала мой ноющий член к себе. Боже мой, небеса были от меня всего в одном шаге, одном толчке, одном укусе. Желание казалось глубже, чем любой океан, сильнее, чем любая клятва, в него хотелось нырнуть и выпить досуха. Но сквозь ее прерывистое дыхание я услышал первобытный крик животного внутри меня, едва слышный из-за бури, но достаточный, чтобы вонзить ледяной кинжал прямо мне в живот.
Я оторвался от губ Фебы, и она застонала и снова стала искать мои губы, еще глубже впиваясь когтями в мою кожу.
– О Луны, Габриэль, я так тебя хочу…
– Подожди-ка, – выдохнул я. – Послушай.
И вот звук повторился снова. Безошибочно узнаваемый. Невероятный.
Хруст битого стекла.
Высоко в недрах черной башни Суль-Аддира Жан-Франсуа крови Честейн, историк ее светлости Марго Честейн, хлопнул ладонями по фолианту, лежащему у него на коленях.
– Ты, черт тебя возьми, шутишь?
Последний угодник пригубил вино, приподняв бровь.
– В каком смысле?
– Неужели прямо тогда, в тот самый момент? – спросил историк. – Ты точно не дразнишь меня ради собственного садистского развлечения? Неужели твои идиоты-враги решили появиться именно в тот самый момент?
– Мда уж… Они, конечно, могли бы выбрать более подходящее время. – Габриэль пожал плечами. – Или более неподходящее.
– Великий Спаситель! – воскликнул вампир, откинувшись на спинку кресла и уставившись в потолок, чтобы набраться терпения.
Монстр наконец обрел спокойствие и забарабанил пальцами по странице, встретившись взглядом с угодником.
– Скажи, что ты хотя бы заставил их страдать за то, что они вас прервали?
– За это можешь не переживать, холоднокровка.
Габриэль покачал головой, глядя на свои татуированные руки.
– Страданий было более чем достаточно.
X. Разбуженный зверь
Я едва успел застегнуть ремень, а он уже входил в дверь. Робин, услышав, как хрустит под его серебряными каблуками стекло, решил больше не красться. Я оттолкнул Фебу в сторону, и закатная плясунья выругалась, голой свалившись со стола. А младокровка, певчий птах, прицелился в своего героя.
– БАБАХ! – заорал Габриэль, подпрыгнув на кресле и хлопнув в ладоши.
Жан-Франсуа прервал запись и приподнял бровь.
– А это было обязательно, угодник?
– Обязательно что?
– Вести себя как пьяный трубадур в бордельной пантомиме.
Габриэль пожал плечами, снова наполняя свой бокал.
– В жизни всегда надо делать то, что любишь.
– Нет, я, конечно, понимаю, что за вечер ты выпил уже три бутылки, но, поверь, я знаю, какой звук издает колесцовый пистолет. И не надо при этом так орать.
– Но ведь твоя императрица требовала, чтобы я рассказывал все, разве нет?
– Требовала, – вздохнул вампир.