– И в итоге ты добился своего, милый Габби, – сказала она, похлопав меня по колену.
– Милый Габби? – фыркнула Феба.
– Да, так я его называла, – усмехнулась Фионна. – До того, как его начали величать Черным Львом. Маленький Габби де Леон. Он был полон отваги и уксуса. Хмурился так, словно его каждое утро пинали по яйцам. И кричал! Дева-Матерь, как много было крика…
– Это было, когда ты служил Девятимечной? – спросила Феба.
– Мой первый поход. – Я кивнул. – Император Александр приказал войскам отбить северный Оссвей, после того как Толев и его выводок захватили побережье. Мы с доброй сестрой сражались бок о бок в течение всего того года. – Я улыбнулся, и сердце наполнилось сладкой ностальгией.
Мысленно я вернулся в Бах-Шиде. Двинулся дальше, к Дун-Крэгу, Сэт-тунну. До самого Трюрбале.
Менестрели ускорились, народ зааплодировал, но лицо Фионны внезапно помрачнело. На нас двоих упала тень, несмотря на музыку, танцы и смех вокруг. Глаза старой дамы затуманились, и она, без сомнения, мысленно проходила по тем же улицам, что и я. Эти ужасные клетки, эти несчастные люди. Я наполнил ее кружку до краев.
– И на этом все закончилось, – вздохнула она.
Феба переводила взгляд с меня на нее и обратно.
– Тебя ранили или…
– Ранили, но не плоть, горянка, – ответила Фионна, снова наполняя мою кружку. – Но после того, что я увидела в Трюрбале, Бог во мне просто… испарился. Юный Габби и его собратья по ордену двинулись навстречу славе, а я тихо распрощалась со всем и всеми. Повесила свой меч на стену. Познакомилась с милым нордлундцем, который предпочитал разливать напитки, а не разбивать черепа, и трахаться по утрам, а не ходить на мессу. Никогда не оглядывалась. Тоже неплохо.
Фионна опустила глаза, и ее голос стал едва слышным:
– Слышал о Дун-Мэргенне? – приглушенно спросила она.
– Только то, что он пал, – ответил я.
– Дивоки захватили его несколько месяцев назад. Черносерд и его сестра.
– Но как? Мэргенн был самой могущественной крепостью к западу от Августина.
– До нас доходят только слухи. – Фи пожала плечами. – Да то, что болтают беженцы. А они утверждают, что Дивоки разрушили стены издалека, находясь за пределами досягаемости пушек Ниам. Одни говорят, что это была артиллерия, другие шепчут про колдовство. Они потопили флот леди Кейтлин в Волчьем заливе. Зарубили леди Уну на крепостных стенах. Леди Рейн погибла, защищая усыпальницу. Все три дочери Девятимечной погибли.
Я вздохнул, вспомнив девушек, с которыми познакомился при дворе Ниам. Маленькая Кэт со свирепой улыбкой и Уна с острым, как бритва, языком. А Рейн… боже, она была совсем крошкой…
– А Ниам? – тихо спросил я.
– Говорят, она храбро сражалась. Даже после того, как пали ее дочери. Но когда стало ясно, что город обречен, отправила к Дивоку парламентеров. Черносерд принял ее капитуляцию, а затем бросил ее на растерзание своим порченым. Выпил ее досуха, ублюдок, а потом скормил останки своим шавкам.
– Благая Дева-Матерь… – прошептал я.
– Заключи ее в свои объятия, – продолжила Фионна, сотворив знак колеса.
Я был убит горем и напуган этой новостью. Ниам а Мэргенн была блестящим генералом, ветераном дюжины кампаний как против живых, так и против нежити. А тут… Никита разрушил ее столицу, а Киара столкнулась с Душегубицами и выжила – это была какая-то новая тьма, порожденная Неистовыми.
Какая-то злая магия, о которой я не имел никакого представления. И Диор оказалась в лапах Матери-Волчицы и теперь направлялась прямиком в объятия Черносерда.
– А тебя что сюда привело, Габби? – тихо спросила Фионна. – Что тебе здесь надо?
Я заставил себя вернуться в настоящее, допивая свое пойло.
– Еда. Постель. Лошадь.
– И помыться, – проворчала Феба.
– Да, – вздохнул я. – Думаю, ванна тоже не помешала бы.
– Что ж, думаю, мы сможем тебе помочь.