Пара кивнула Тле, наблюдая за нетвердой походкой Диор с озадаченными лицами – очевидно, они были так же смущены, как и она. Но, не сводя глаз с юношей и придерживая юбку руками, Грааль наступила на один из этих кровавых следов, поскользнулась, чуть не упала, и в мгновение ока оба парня, чуть не выронив мечи, бросились вперед, чтобы подхватить ее.
– Вы в порядке, миледи? – спросил один из кавалеров, поддерживая ее.
– Oui, – ответила она, поднимаясь на ноги. – Merci, месье.
– Будьте осторожны. – Другой сверкнул лучезарной улыбкой. – Ловить вас, конечно, приятно, но с таких красивых каблучков больно падать.
Диор улыбнулась в ответ, опустив глаза. Казалось, это был легкий момент, безобидный флирт, обычное дело в любой таверне или при дворе любого королевства. Но, взглянув на их руки, Диор увидела, что у каждого парня было выжжено клеймо – черное сердце, окруженное шипами.
– Знак Никиты, – прошептала она.
– Да, – ответил тот, что повыше, с сияющими глазами. – Наш лэрд и хозяин, хвала ему.
Ее улыбка тут же погасла, и флирт больше не казался таким безобидным. Глядя на них сверху, нам было трудно не задаться вопросом, кем были эти мальчики. Очевидно, солдатами, наверное, они поклялись служить Девятимечной еще до того, как пал ее город. Но сражались ли они перед тем, как преклонили колени? Или склонились, чтобы спасти свои шкуры? Беспокоило ли их то, что они служили этому злу? Или любовь, которую они питали к нему, полностью поглотила их стыд?
Тля кивнула в знак благодарности и бросила взгляд на Диор, желая убедиться, что она твердо стоит на ногах. Довольная, служанка быстро постучала один раз, затем широко распахнула двери. Диор вздрогнула и поднесла руку к лицу, когда всех красной зловонной волной накрыл жуткий смрад.
Так много крови.
Их ждала гостиная: полированное красное дерево, бархат и атлас, люстры из сверкающего золотого стекла. Слева и справа открылись двери в будуары, такие роскошные, что в них могли разместиться десятки гостей, – очевидно, покои бывшей леди и лорда этого замка. Лицо Диор все еще было пепельно-серым, когда Тля втащила ее внутрь, и мы впорхнули следом, взлетая все выше и выше, пока наконец не укрылись в тени стропил наверху, теперь каждую частичку нас охватил страх.
Закрыв за собой двери, служанка поставила Грааль на колени перед фигурой, ожидавшей в центре комнаты. Холодная, как могила, неподвижная, как горы, прекрасная, как первый снег, выпавший зимой.
Монстр по имени Лилид Дивок.
Она полулежала на богато украшенной кушетке, рядом с ней сидел огромный белый волк, его единственный голубой глаз пылал и был устремлен на Диор. Вампиршу окружали три фрейлины, безукоризненно одетые: красивые бальные платья, напудренные щеки и богато украшенные прически. Однако Лилид Дивок не напоминала сейчас дворянку, в отличие от своей свиты, – на самом деле Бессердка вообще не была одета. На ее плечах покоилась черная мантия без рукавов; две полоски тончайшего шелка едва прикрывали ее прелести. Полукорсет стягивал ребра на талии – черный бархат и китовый ус. Она скромно скрестила голые ноги, но ее глаза горели мрачным обещанием, когда она смотрела на Грааль.
На лбу у Лилид красовался золотой обруч, а волосы красными реками ниспадали с плеч на пол. Ее кожа была фарфорово-бледной, но теперь, когда она предстала практически голой, мы увидели, что ее тело украшал красивый узор – спирали фейри, поднимающиеся по правой руке и спускающиеся по левой ноге. Не такие замысловатые, как те, что украшали кожу Фебы а Дуннсар, но, несомненно, похожие.
Нэхь, поняли мы. Татуировки оссийских горцев.
Еще одна служанка в красивом платье, стоя на коленях, стирала кровавые следы с камня. Мы сразу узнали две родинки у нее на щеках: юная Исла, возлюбленным которой был Хоакин. Жестокая досталась ей судьба – пережить падение двух городов только для того, чтобы попасть в услужение к этим чудовищам. Но она хотя бы выжила.
Девушка встретилась взглядом с Диор и рискнула слегка кивнуть.
Взгляд Диор скользнул за следами ног в один из будуаров, и там она увидела обнаженных людей по всей комнате: на полу и шелковых простынях, один даже свисал с люстры. Многие из них – те «ценные трофеи», вместе с которыми ее привезли в Дун-Мэргенн: симпатичные молодые мужчины и женщины, которых она знала и рядом с которыми страдала. Теперь они были мертвы. Все. Каждый. Рассеченные глотки, оторванные головы, вспоротые животы и вырванные половые органы. Диор, конечно, видела жестокость и раньше – на улицах своего детства, в путешествиях с Габриэлем, но она все равно побледнела при виде такой бессмысленной бойни. А мы вспомнили Никиту в бане, с головы до ног залитого кровью. И тогда мы поняли, откуда он пришел.
– Хозяйка, – объявила Тля. – Пленница подготовлена, как было приказано.
– Мы благодарим тебя, Тля. Искусная работа, как всегда. – Лилид в задумчивости прижала палец к алым губам. – И все же… ты немного запоздала с прибытием.
Мы увидели, как напряглась Тля, услышали, как участился стук ее сердца, когда она прижалась лбом к доскам.
– Простите меня, хозяйка. Граф Никита наткнулся на нас в бане. Он…
– Хочешь обвинить моего брата в собственной неумелости? – Лилид нахмурилась. – Повелитель Ночи, король великолепия темных небес, должен считаться с недостатками слуги?
– Нет, хозяйка. Конечно, это моя вина. Пожалуйста… молю о прощении.
Лилид снисходительно улыбнулась, махнув бледной рукой.
– Конечно, любовь моя.
Тля вздохнула, точно человек, получивший прощение перед тем, как взойти на виселицу.
– Целуй мне ноги, – приказала Лилид. – И все грехи будут прощены.
Можно было ожидать, что молодая женщина вздрогнет, заупрямится, да поможет ей Бог, чтобы отказаться от такого унижения. Но Тля без колебаний бросилась вперед, припав к земле, как и насекомое, чьим именем ее называли. На лице Диор отразилось отвращение, когда рабыня распростерлась ниц. Лилид вытянула свою длинную ногу, и служанка прижалась губами к бледным пальцам мертвой богини, украшенным кольцами, целуя каждый по очереди.