Жан-Франсуа усмехнулся:
– Значит, вы сопровождали ее от самого Кэрнхема?
Последняя лиат кивнула.
– Да, небольшая часть нас. Но пламя почти ничего не оставило, и тогда мы могли только слушать. Чувствовать. Потребовались недели, чтобы перестроить оставшихся нас и пойти по следу Диор, направить нашу волю на тот крошечный кусочек, который мы ей оставили. Но теперь мы потянулись сквозь тьму к этой крупице, к этой капельке, к этой крошечной мошке, и попросили ее взмахнуть кровавыми крылышками, легкими, как дыхание младенца на коже.
Шшух.
– О, Благая Дева-Матерь, это ты.
Шшух.
Диор украдкой огляделась по сторонам, и на ее губах заиграла легкомысленная улыбка. Мы чувствовали, как учащается пульс у нее под кожей, как покалывает плоть под нашими крошечными лапками. Странное ощущение… многое можно узнать, просто прижавшись поближе. Сколько правды таится в этой плоти. Диор встала на цыпочки, чтобы выглянуть в зарешеченное окошко, но увидела только камеру напротив – она боялась, что кто-нибудь мог подслушать, как она разговаривает. Поэтому она забилась в дальний угол, опустилась пониже и зашептала тихо-тихо, словно на кону стояла ее душа.
– Что, черт возьми, с тобой случилось? Ты в порядке?
Мы ничего не ответили, только терпеливо затрепетали своими крошечными крылышками.
Шшух.
Шшух-шшух.
– Ты не можешь говорить, да? Не можешь. – Она поджала губы, кивая. – Но ты же слышишь?
Шшух.
– Один раз – да, два – нет, договор?
Шшух.
– Хорошо, это хорошо, – выдохнула она, и пульс у нее ускорился.
Минуту назад она, должно быть, считала себя совершенно потерянной и одинокой, но теперь она учащенно дышала, проводя дрожащей рукой по волосам.
– А… еще кто-нибудь из вас остался? Я видела, как ты горела на мосту, но… – Она посмотрела на нашу крошечную мошку и прошептала: – Это все, что осталось?
Шшух-шшух.
– Это хорошо, хорошо. Остальные с Габи?
Шшух-шшух.
Ее голос прозвучал совсем тихо, и в нем слышался страх.
– Ты… ты не знаешь, жив ли он?
Шшух-шшух.
– Черт. – Прикусив губу, Грааль опустила голову. – Черт.
Затем Диор долго сидела в темноте в полном молчании. Сжав кулаки. Крепко зажмурив глаза. Мы не знали, о чем она думает, но вполне могли себе представить.
– Хорошо, – наконец прошептала она. – Тогда все остальные… они… вы близко?
Шшух.
– Можете вытащить меня отсюда к едреням?