— Если с такими мы ходим воевать, то и немудрено, что мужичье нас бьет, — заметил Волков.
— Разогнать их, может? — спросил Роха. — Все одно лишь порох понапрасну переводят.
Волов промолчал.
Тогда Роха заорал:
— Хилли, Вилли, идите сюда!
Молодые солдаты быстро пошли к нему. Встали рядом, готовые слушать приказы и выполнять их.
— Господину не нравится этот сброд, — сказал Роха.
— Нам и самим не нравится, — отвечал Вильгельм, оглядываясь на городских бродяг.
— Что, разогнать их всех? — спросил Хельмут.
Волков помолчал немного и ответил:
— А сколько вам потребуется времени, чтобы сделать из них стрелков?
Казалось, вопрос прост. Но Хилли и Вилли удивленно уставились на Роху, мол, ты старший, ты и говори. А Игнасио Роха, по прозвищу Скарафаджо так же удивленно смотрел на Волкова.
— Ну, — поторопил кавалер, — чего замолчали? Что нужно, чтобы из этих бродяг сделать хороших солдат?
— Кажется, ты опять что-то затеваешь? — вздохнул наконец Роха, почесывая бороду. — И сдается мне, что дельце будет опять опасное, но прибыльное.
Хилли и Вилли ждали ответа Волкова, взгляды их выражали и надежду, и испуг одновременно, и он, увидав выражения их молодых лиц, отчего-то засмеялся. Вильгельм и Хельмут тоже стали смеяться. Только немного неуверенно и нервно. И Роха тогда громко захохотал с ними, широко разевая рот.
А людишки города Ланна, что пришли с Хельмутом и Вильгельмом в надежде, что их возьмут в солдаты, смотрели, как их господин в драгоценных доспехах, какой-то чернобородый и одноногий его помощник и два молодых солдата хохочут весело.
Они не понимали, отчего те смеются. И думали, что над ними, но не обижались. Пусть господа смеются, лишь бы взяли в солдаты. У солдат жизнь сытая и веселая. Хоть и недолгая.
⠀⠀
⠀⠀
Утром, едва светать начало, Агнес поцеловала руку господина и проводила его до ворот. Кавалер и люди его уезжали, забрав из дома все оружие, кроме пушек, что стояли на дворе. Девушка обещала в отсутствие кавалера блюсти дом и пушки, и не бедокурить. Она вроде и грустила, что господин уезжает, но тут же радовалась тому, что снова остается хозяйкой в большом и красивом доме.
Когда Игнатий запер ворота, девушка вернулась в дом, села за стол у камина, поставила перед собой шкатулку и открыла ее. Там лежали всего два флакона. Один красивый: то было зелье возбуждения, что у мужей порождает страсть. И второй флакон, кривой, из плохого стекла: то было зелье затмения, что отбивает у человека память.
Агнес не могла решить, что ей делать дальше. Очень хотелось девушке нанести визит книготорговцу Удо Люббелю. Много, много было у нее к нему вопросов. Но вот денег осталось совсем мало. Только один золотой гульден и один талер, остальное она потратила на еду и питье для господина и его людей.
Агнес посидела немного, подумала, как быть ей, и, решившись, крикнула:
— Собака, горбунья, рваная морда, все сюда идите!
Ута, Зельда и Игнатий тут же пришли, встали у стола и слушали госпожу.
— Завтра поутру выезжаем. Карета и лошади чтобы готовы были к рассвету. Еду в дорогу надо взять. И одежду мне лучшую с чулками и рубахами. Собирайтесь, за деньгами отправляемся, на заработки.
⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀
⠀⠀⠀