— О госпоже Агнес никому ничего не говорите, может, к вам она льнет оттого, что сердцем она к вам благосклонна, — предположил брат Ипполит.
— Сердцем! — фыркнул Максимилиан, вспоминая, как хватала она его пальцами цепкими, как грызла его зубами.
Сердцем — это не про госпожу Агнес.
— А насчет волка у меня мысль есть, нужно книгу мою посмотреть. Сейчас меня мужик местный ждет, ребенок у него захворал, а вот после возьмем книгу и обязательно почитаем про то, какие волки бывают. Может, вы простого волка встретили.
Весь вид юноши выражал: ну да, как же, простого. Такого простого, что на дерево прыгал. Но раз монах так считал, он спорить не стал.
— Я пойду к солдатам, поем, — сказал Максимилиан, — а то со вчерашнего обеда не ел ничего. Только воду из луж пил.
⠀⠀
⠀⠀⠀
…Нога не болела ровно до того момента, как снова нужно было садиться на коня. Волков вздохнул: сколько ни оттягивай неприятный момент, а на коня сесть придется.
Ёган помог ему сесть, и они поехали дальше смотреть границы.
Ехали от леса на восток, вверх по реке. Места тут были все такие же дикие и пустынные. Только кострища да обрывки сетей на берегу говорили, что иногда тут бывают рыбаки. Так доехали они до места, где река резко заворачивала на север.
— Все, — сказал Куртц, — вот и ваша южная граница с кантоном Брегген закончилась. Вся граница у вас с ним по реке. Кроме куска, где лес растет.
— А там? — спросил кавалер, указывая на восток.
— Фринланд. Фамильные вотчины курфюрстов Ланна.
Они повернули на север и двинулись вдоль реки, которая стала заметно уже и быстрее. И места по берегу ее были совсем иные, чем на западе его земель. Там холмы и овраги, а тут сплошные низины вдоль реки. По оврагам с запада сюда стекли десятки ручьев, и земля была от этого сыра — так сыра, что следы от конских копыт начинали заполняться водой. И трава во многих местах росла не полевая, а болотная. Во многих других местах стояли большие и давние лужи, заросшие желтой, склизкой тиной, и в них резвились разные гады. Унылы были места эти, никак не веселее, чем заросшие репейником и кустами овраги на западе. Хотя сама земля была не так красна, как на западе.
Волков опять сделался мрачен и от боли в ноге, и от понимания, что досталась ему земля такая бедная. Казалось бы, чему тут радоваться, а Ёган вдруг говорит довольно:
— Вон сколько тут земли, глазом не обвести.
— Так разве то земля? — спросил у него кавалер.
— А что же? — удивлялся новоиспеченный управляющий.
— Болото. Тут и не вырастет ничего.
— Так болото оно почему? — опять радостно спросил Ёган.
— Почему?
— Из-за лени. Вот барон Рютте, вы ж его помните, отобрал у нас выпас. Он однажды сообщил, что выпаса больше нам не даст. Не он сам, конечно, говорил, а управляющий, тот, которого вы того… — Ёган показал многозначительный жест. — Говорил, мол, самому барону нужно. Так вот, а мы в ответ: «То болото, что у реки, отдадите нам?». Он говорит: «Да берите хоть навек». Ну, мы с мужиками собрались и за неделю канав нарыли, через месяц вода и ушла, теперь там луга были лучше, чем у барона. Вот.
Волков и про ногу забыл, смотрел на Ёгана с интересом:
— И что, тут тоже можно из болот луга сделать?
— А как же, конечно, можно.
— И что для этого нужно?
— Хороший дрын, — заявил управляющий.
— Какой еще дрын? — не понял Волков и нахмурился, ему казалось, что Ёган над ним смеется.
— Дрын, что хорошо от лени помогает, — заявил управляющий. — Ничего, сейчас поле вспашем, у мужиков время появится, и этими болотами я займусь. — Кавалер смотрел на него недоверчиво, и Ёган, видя это, продолжал: — Земля, конечно, вам досталась небогатая, но и на ней жить можно, ежели руки-то приложить. А ежели лежать да лениться, то и на богатой земле в нищете прозябать будешь.