Агнес золотой взяла, низко присела, голову склонила, вроде как смиренность выказывает. А сама улыбается, но так, чтобы господин не видал. И тут же говорит:
— Пусть меня Максимилиан в Ланн отвезет.
— До Малена довезет, а там наймешь себе человека, — отрезал Волков. — Вон пошла.
А Агнес и рада, кинулась Максимилиана искать. Сама даже раскраснелась.
Сыч глянул на Ёгана, а тот счастлив, что теперь не ему Агнес возить.
Да Сыч и сам был рад, что эта злобная девица, что вечно ищет свары, уезжает.
«К черту ее, блажную, хорошо, что уезжает», — подумал Фриц Ламме, тоже радуясь ее отъезду.
⠀⠀
Агнес нашла Максимилиана, он был около лошадей, занимался сбруей дорого хозяйского коня.
— Максимилиан, господин велел вам отвезти меня в Ланн, — проговорила она, не скрывая удовлетворения.
— Что? — спросил он, поворачиваюсь и удивленно глядя на нее. Не ожидал он такого никак.
— Велено вам меня отвезти, — повторила Агнес, но уже про Ланн не сказала, понимая, что юноша побежит уточнять распоряжение.
— Отвезти вас? — растерянно переспросил он.
— Да что ж ты переспрашиваешь все? — начала сердиться Агнес. — Поехали уже, нужно до ночи тебе меня в Мален довезти. Уезжаю я, а Ёган господину надобен.
— До Малена? — снова спросил Максимилиан. До Малена еще куда не шло. Хотя и туда очень не хотелось ему ехать с ней.
— До Малена, до Малена, — уже зло сказала она и пошла к карете.
Говорила она так, что не посмел он ей перечить, лишь бы не злить ее лишний раз.
И так он расстроился, что не пошел спросить у господина об этом деле, не подумал, что карету он никогда не водил. Ни коня не взял для обратного пути, ни еды, ни оружия — кроме кинжала, что висел у него на поясе.
Он побрел за Агнес, помог девушке сесть в карету, залез на козлы, взял длинный хлыст и, прикрикнув на лошадей, тронулся обратно. Агнес сидела, выставив локоток из окна кареты. Сама высунулась, поглядела на спину юноши и заулыбалась от удовольствия, что все так хорошо получилось.
⠀⠀
Сыч, Ёган и Волков ходили по господскому двору, осматривали постройки. Там, где кавалер видел гниль и разруху, Ёган, крестьянствовавший всю свою жизнь, находил крепкое строение, требующее ремонта.
— Ишь как умно ясли сделаны! Умно, умно! — восхищался он, когда они в хлеву были. — Телята в холода нипочем не померзнут. И для коз свой угол есть. Хорошо все сделано.
Ему и овин нравился, и сарай для мужицких инструментов, и конюшня. Конюшня, впрочем, и Волкову самому понравилась. И амбар просторный Ёгану по душе пришелся.
— Вот какой амбар просторный, значит, и урожай тут бывает неплохой, — говорил он, оглядываясь и трогая все руками, — и крепкое все. Видно, на века ставили.
Да и Сыч тоже не был грустен, казалось, что ему тоже все нравится.
— Хорошее поместье, — соглашался он с Ёганом. — Неплохое.
Настроение его людей немного успокаивало Волкова. Но только отчасти: все равно двери кривые, провисшие, крыши провалившиеся. Запустение. И главное — не было тут ни мужиков, ни хорошей земли, ни даже леса, чтобы напилить его на дранку да крышу сделать.
— А мебель, тут даже мебели нет, — говорил он, — ни кроватей, ни лавок со столами.
Уж о креслах и перинах с зеркалами он и не мечтал.
— Господин, так лавки и стол я вам смастерю, какой-никакой, но стол поставлю, — обещал слуга.