— Чертовым еретикам, — уточнил въедливый землемер, — правда, они еретики на две трети, но и те, что не еретики, а нашей веры, не сильно лучше: такие же горные свиньи.
Он посмеялись, и Куртц продолжил:
— Так что не вздумайте рубить их лес, даже если он на вашей стороне реки.
— Так, — сказал Волков невесело, — а чем же мне жить на этой земле? Пашни-то у меня есть?
— Пашни есть, — оживился землемер, — прокормиться сможете, но не так чтобы жирно. Вот тут, тут, тут, и еще здесь. — Он тыкал пальцем в карту. — Пашни у вас тридцать тысяч десятин, а может, и больше. Не исключено, что тут пахать будет можно, если вода сойдет. Я нечасто у вас там бывал.
— Тридцать тысяч? — Настроение кавалера сразу улучшилось. Это была огромная территория. — Точно есть тридцать тысяч?
— Думаю, больше, я не знаю сколько, но точно больше, земля-то у вас огромная. На коне за день едва объехать. Вот только… — Куртц замялся.
— Ну? — поторопил его кавалер.
— Земля ваша дрянь. Суглинок, камень, низины болотистые.
— Так можно там пахать или нет? — начал раздражаться Волков.
— Можно, конечно, можно, мужики как-то там у вас живут. Только вот пшеница, я слышал, там не растет. Рожь.
— И ничего, — вдруг из-за спины заговорил Ёган. Волков и Куртц даже не заметили, как он подошел. — Ничего, господин, была бы землица, а мы и на ржи разживемся.
— Так рожь дешевле пшеницы раза в два, — прикинул кавалер.
— Раза в три, — уточнил Ёган, — и ничего, господин, что-нибудь придумаем.
Оптимизм Ёгана Волкову понравился. Авось знает, что говорит, всю жизнь в мужиках на земле прожил. И тут он вспомнил:
— А мужики-то там у меня есть? Сколько мужиков у меня? Канцлер мне не сказал.
— До войны с еретиками были мужики, а после войны, да после чумы так оскудела земелька ваша, — сознался землемер. — Мало людей там.
— И сколько там людей у меня? — Кавалер хотел слышать цифры.
— Это когда же было… — задумался Куртц, глаза к потолку поднял. — Кажись, года три назад, я нового господина туда возил, так было тогда там… Кажется, дворов двадцать. Да, где-то так. Двадцать.
— Двадцать дворов? — вырвалось у пораженного Волкова. — На такую огромную землю — двадцать дворов?
— Так скажите спасибо, что по уговору с императором кантоны прекратили принимать беглых мужиков, не то и двадцати не было бы, — резонно заметил Куртц, — да и подумайте сами, две войны через вашу землю прокатились, откуда люду взяться.
Кавалер помолчал, обдумывая что-то, и сказал:
— Ладно, можете мне дать эту карту? Поеду, погляжу завтра, что там у меня за земля с мужиками. Погляжу, чем меня герцог облагодетельствовал.
— Карту я вам дам, только поеду я с вами, — произнес Куртц.
— Со мной поедете? — удивился Волков.
— По специальному эдикту императора, я, как землемер должен указать вам точно границы владений ваших, если они являются границами империи, чтобы вы ненужными распрями с соседями из-за клочка земли не учинили лишней войны.
— Вот как? Хорошо. Когда выезжаем? — спросил кавалер.
— Поутру, до утренней службы и поедем. Чтобы к обеду в Эшбахте быть.
— Со мною пешие будут и обоз, — сказал Волков.
— Ах вот как, тогда соберемся до рассвета. На рассвете как ворота откроют, так и тронемся, — отвечал землемер.