Она все еще смеялась, толкая дверь на улицу. Вышла на свет и задышала легко и глубоко, так ей было хорошо на душе, не хуже, чем в тот раз, когда она ночью говорила с той красивой женщиной в Хоккенхайме, которая называла ее сестрой. А может даже и лучше. И пошла она радостная, изредка поворачиваясь и гладя на свою служанку. Придумывая и предвкушая, как будет эту корову приводить к повиновению. И от этого предвкушения Агнес радовалась еще больше. Она шла по засыпанным золой улицам, подобрав юбки, и буквально цвела от счастья. И многие мужчины, и старые, и молодые, смотрели на нее с алчным мужским интересом, и девушка видела это, и от этого становилась еще счастливее.
⠀⠀
⠀⠀
⠀⠀
Глава 10
⠀⠀
Фриц Ламме сидел в трактире и пил пиво. Мало того, что сидел и ничего не делал, так еще каких-то двоих прощелыг угощал. Сидел важный, в доброй и чистой одежде, рассказывал им, как хорошо он устроился. И что теперь ему день и ночь за деньгой гоняться нет нужды, и что господин платит за корм и ночлег, одежду дает хорошую и дает денег столько, сколько нужно. А все отчего? А все от того, что он, Фриц Ламме, очень нужный и полезный человек. Вот так-то! Собутыльники — один щетиной зарос, шляпа надвинута на глаза, другой лысый и лопоухий, оба мрачные, в ношеной одежде, — слушали его, завидовали, пили пиво. А тут и хозяин появился.
— Сыч, опять бездельничаешь? — съязвил кавалер, входя в трактир. Он остановился, поглядел на собутыльников Сыча пристально и спросил: — Вы никак кого зарезать задумали?
Максимилиан, что шел следом за кавалером, засмеялся. И вправду, уж больно вид этой троицы настораживал. Разбойники, да и только.
Сыч руками замахал:
— Да что вы, экселенц, это ж люди моего цеха, судейские!
— А на вид разбойники с большой дороги, — заметил Максимилиан.
— Это все от того, что у судейских жалованье скудно, а жизнь тяжелая, — пояснил Фриц Ламме.
— Ясно, вот тебе дело, чтобы не сидел, — сказал Волков и кинул Сычу талер. — Обыщи хоть весь город, но найди купца, что кофе торгует, я как у герцога его почуял, так забыть не могу. Не может быть, чтобы в таком городе хоть у одного купца кофе не было. Знаешь, что такое кофе?
— Знаю, — сказал Сыч, поймав деньгу, — жижа вонючая.
— Верно, иди и найди мне этой жижи, да смотри, торгуйся. Сразу не бери.
— Сейчас сделаю, экселенц, — обещал Фриц Ламме, вставая из-за стола и на ходу допивая пиво. — А что, мы сегодня не уедем?
— Нет, завтра, — отмахнулся Волков и пошел с Максимилианом на задний двор, проверять пистолет. А Сыч со своими новыми приятелями пошел в город искать господину этот дурацкий кофе.
Кавалер уселся на колоду, что стояла на заднем дворе. Максимилиан принес порох, а пули нашлись в мешочке, что лежал в ларце, в специальном отделении.
Зарядили пистоль, взвели ключом замок. Кавалер оттянул пружину:
— Ну, куда стреляем?
Максимилиан сбегал в конец двора, вытянул из поленницы большое полено:
— Пойдет?
— Ставь!
Из задней двери трактира лакеи и повара высовывали головы — посмотреть, что там задумали господа.
Максимилиан отбежал от полена, Волков поднял оружие, прицелился. Нажал спуск. Колесико завертелось с бешеной скоростью, с писком высекая струйку белых искр прямо на полку с порохом. И не успел он моргнуть, как пистолет звонко бахнул. Палено качнулось и упало.
— О, о! — восклицали зеваки, восхищаясь точностью кавалера.
— Дьявол! — Сам кавалер тем временем восхищался оружием. Он с интересом разглядывал пистолет. — А ну-ка, Максимилиан, заряжайте еще!
— Вам понравилось? — спросил юноша, забирая оружие.
— Удивительно. Вы понимаете, что это значит?
— Нет, а что?
— Секунда, мгновение, всего мгновение — и выстрел! И стрелял я одной рукой. Второй можно держать повод коня, или щит, или секиру, да что угодно!