И пока книготорговец пребывал в замешательстве, Агнес, заглядывая ему прямо в глаза, спросила негромко:
— А есть ли у вас книги, такие, что хранят таинства, которые простым людям знать не надобно?
Улыбка сползла с лица немолодого уже человека. И он спросил медленно:
— И что же это за книги вас интересуют, молодая госпожа?
И тут его как холодом обдало. Так девушка глянула, такой ледяной голос у нее стал, что поежился он в шубе своей, как от лютого сквозняка, что задувает в щели декабрьской ночью.
— Глухой ты, что ли? — спросила она вдруг без всякого и намека на вежливость, высокомерно и холодно, не сводя с него злых глаз. — Спросила же, есть ли у тебя книги, в коих открываются разные тайны, что людям простым знать не надобно.
— Я… У меня… — начал мямлить книготорговец.
А она улыбалась ему в лицо и видела то, что любила видеть в глазах других: она увидала в его глазах растерянность, а за нею и страх. Да. Это был он. Страх! Она уже научилась чувствовать его, распознавать, слышать его в едва уловимом дрожании голоса человека и даже ощущать его запах. Запах страха. Она недавно поняла, что страх пахнет мочой и крысами. И этот запах как-то вдруг для нее стал приятен. Он так приятно щекотал ей ноздри. От него раздувались легкие, кровь приливала к голове и давала ощущение странной силы. Так, наверное, чужой страх чувствуют кошки, которых она стала почему-то любить совсем недавно. Так же как кошки наслаждаются страхом птиц или мышей, она стала наслаждаться страхом людей, ощущая чужой страх не иначе как собственную силу. Вот и теперь она видела, как страх рождается в сердце этого старого человека, и решила разжечь его еще сильнее.
— Отвечай мне, глупый человек, есть ли у тебя книги, что надобно беречь от людских глаз? — с угрозой в голосе спросила девушка.
И в это мгновение чем-то внутри себя, и не разумом вовсе, даже не поняла, а почувствовала, что нужно добавить еще немного для усиления того, что растет в сердце этого глупого человека. Она приблизилась к нему и, как кошка, коротко и резко ударила его по щеке. Со шлепком, звонко. И взвизгнула прямо ему в лицо:
— Отвечай мне, есть ли черные книги у тебя?
Хотя ответ ей был не нужен, она и так знала, что хоть одна такая книга у него есть. Иначе он бы не боялся так.
Он дернулся от удара и словно ожил, сразу пошел в другой угол комнаты, там отпер маленькую дверь и скрылся на несколько секунд.
Астрид стояла как столб, не шевелясь, а Агнес показалось, что книготорговец может и опомниться, может людей или стражу кликнуть, а может и с палкой прийти. И что тогда ей делать? Она даже немного заволновалась. Но он уже вышел из каморки, неся перед собой большой фолиант. Глаза его, стеклянные от страха, на девушку даже смотреть не могли.
Он молча положил перед ней на другие книги этот фолиант и стал поодаль.
— Иоганус Тоттенхоф, — прочитала Агнес имя, что было в заглавии, — «Знание трав и растений, что растут в лесах, и полях, и на кладбищах. И создание микстур, настоев и зелий, что придают человеку сил и лишают его их».
Она перевернула первую страницу и чуть не обомлела: там, на гравюре, во весь лист был изображен человек, живот его был разрезан, и все его внутренности были разложены вокруг разверзнутого чрева. И все были помечены сносками с пояснениями. А наверху листа была надпись: «Глава первая, из которой следует нам уяснить, где и какие органы в человеке есть и какие вещества на них влияют».
Агнес даже на мгновение забылась, словно заснула и сон видела, даже дышать перестала: так ей стало интересно, что хоть проси стул и тут читай. Куда там всяким романам про рыцарей и распутных графинь. Ничего интересней, чем это, она в жизни не видела. Девушка, как пришла от радостного удивления в себя, подняла глаза на книготорговца испросила:
— Это книга мне по душе, а есть еще что такое же?
— Госпожа, сия книга… — он помялся, — сия книга Святой инквизицией не одобряется, святые отцы считают ее книгой отравителей, попала она ко мне по случаю, купил выгодно, иначе и касаться бы не стал, и других темных книг я не держу.
Агнес видела, что он говорит правду. До сих пор она стояла, склонившись над книгой, а тут повернулась к торговцу и заговорила:
— А у кого еще такие книги есть?
— Ну, это мне неизвестно… — пробормотал Ганс Эгельман.
— У кого? — взвизгнула Агнес.
Да так взвизгнула, что книготорговец присел и даже закрылся руками и после заговорил торопливо:
— Не знаю точно, госпожа, но такие книги могут быть у Эрика Гобергофа из Вильбурга и у Удо Люббеля из Ланна, у Люббеля скорее всего, он знаток таких книг. И знает, у кого еще они водятся, может частные библиотеки вам указать, где они есть.
— Удо Люббель, — задумчиво говорила Агнес самой себе, не глядя на книготорговца, — и Эрик Гобергоф из Вильбурга. — Она глянула на служанку и указала ей на фолиант: — Бери книгу.
— И зачем же нам такая книга? — вдруг забубнила та. — Еще увидит кто, может, роман про графиню лучше возьмем?
— Сними передник и заверни книгу в него, — почти ласково произнесла Агнес, уже предвкушая, как будет разбивать лицо служанке. — И не перечь мне, пожалуйста.
Она снова повернулась к продавцу: