— Что за знак? — не понимал Сыч.
— Предупреждение: меч тебе вернули, воровку наказали — убирайся отсюда подобру-поздорову. Ее-то мы повесили, а ты просто сгинешь в реке. Ты ж вроде умный, неужто не понял посыла?
Фриц открыл рот, да не нашелся что сказать, так и стоял. А кавалер стал смеяться над ним:
— Чего закаменел, скажи что-нибудь. Или хоть варежку запахни, людей смешишь.
— Смеетесь? — наконец заговорил Сыч. — Мне-то не смешно что-то.
— Никак боишься? — тихо спросил Волков.
— А чего же не бояться, людишки местные ведьму вон как запросто вздернули. И с нами шутить не будут, хоть и воры простые. Думаю я, почему вам не страшно? — так же тихо отвечал ему Сыч.
— Тут ты прав, сдается мне, что здешний люд шутить не будет, да и непростые это воры, они баржи хмеля воруют, по четыре тысячи монет за них берут — за двадцатую часть такой деньги нас всех в землю живьем закопают. Так что правильно ты боишься, — кавалер перешел на шепот.
— Так отчего же вы спокойны, экселенц?
— Так я свой последний страх года три-четыре назад потратил, когда с товарищами в пролом пошел. С тех пор бояться мне нечем стало.
Волков еще раз огляделся вокруг: и сверху от дороги, из кустов, и с реки, где стояли лодки с рыбаками на течении, хорошо было видно, как они с Сычом шепчутся. Те, кто вешал ведьму, могли сейчас за ними наблюдать. И он продолжил:
— Правильно делаешь ты, Фриц Ламме, что боишься. Страх не раз мне жизнь спасал. Может, кто из этих, кто ведьму вешал, сейчас на нас смотрит, вот только мы отсюда не уедем, пусть они хоть всех городских ведьм перевешают.
— А что ж искать-то будем, экселенц?
— Первое, что я хочу точно знать, грамотна ли она была, — кавалер кивнул на повешенную.
— Значит, бумаги будем искать, — констатировал Сыч.
Волков поднес ему к носу кулак:
— Тихо ты, чего орешь.
— Понял я, понял, — понизил голос Фриц Ламме. — Сначала выясним, грамотна ли была Вильма, а если нет, то кому бумаги украденные показать могла.
— Даже если и знала она письмо, бумаги те такие были, что только умному по разуму. Уж никак не воровке. Ничего с ними она бы не смогла сделать — нужно думать, кому из местных людишек эта ведьма могла их отнести. — Волков подумал немного и добавил: — Если, конечно, они ей в руки вообще попадали.
— А если они ей не попадались?
— Значит, будем искать, пока не узнаем, что нет их вовсе.
— Вот так, значит? — задумался Сыч.
— Да, так. Ну, есть мысли?
— Ну, так теперь есть, — продолжал Сыч задумчиво, — сначала возьмем за зад нашу красавицу.
— Какую еще красавицу? — удивлялся кавалер.
— Эльзу Фукс, что сидит сейчас в людской в гостинице нашей. Спросим у нее. Уж кто, как не она, знает, грамотна ли была Вильма.
— А дальше?
— А дальше пойдем к коменданту в тюрьму и взбодрим наших сидельцев — может, кто из троих скажет, кому Вильма могла умные бумаги отнести.
Вот за это Волков и ценил Сыча, тот всегда мог всю работу выстроить и все наперед разложить. Еще бы опрятнее был…
— Ты когда одежду постираешь?