В этом они с Волковым были похожи. Тому тоже очень хотелось получить к своему имени приставку, которая сразу говорит всем остальным, что перед ними человек благородный. А еще они оба вышли из воинского сословия. Хотя фон Вайгель никогда не был простым солдатом, тяжкого воинского хлеба съел тоже немало. Он взял у Волкова письмо и жестом предложил тому сесть. Прочел его и сказал:
— Бургомистр пишет, что за дело ваше радеют важные персоны.
— Полагаю, что так, — отвечал кавалер.
— Что ж, тогда в распоряжение ваше дам четырех людей и сержанта. Будет ли вам достаточно того?
— Будет, но сержанта прошу дать толкового, такого, который все и всех в городе знает.
— Будет вам такой сержант, да вы его знаете: он приходил за вами, чтобы в крепкий дом вас брать, — продолжал лейтенант вежливо. — Зовут его Гарденберг.
— Хорошо, что напомнили, мне также нужен будет доступ к тюрьме, я уже двух людишек взял, мне бы под замок их посадить.
— Коменданта Альбрехта известят незамедлительно. Крепкий дом будет в вашем распоряжении, — заверил лейтенант фон Вайгель. — А пока не желаете ли вина?
— Недосуг, — отвечал Волков. — Занят сейчас, а вот если вы составите мне компанию за ужином, буду рад с вами выпить. Я остановился по доброте бургомистра вашего в трактире «Георг Четвертый», а кухня там хороша.
— Изрядно хороша, обязательно приду, — обещал глава городской стражи.
Лейтенант не то чтобы очень хотел ужинать с этим рыцарем, пусть даже и в прекрасной гостинице с отличной кухней, — ему по должности требовалось знать, зачем сюда приехал этот человек, ведь наверняка и бургомистр его об этом спросит. Но и Волков не совсем бескорыстно приглашал лейтенанта, он тоже кое-что хотел выяснить.
В общем, два старых вояки, два тщеславных хитреца собирались друг друга пытать за ужином. На том и раскланялись в предвкушении встречи.
А сержант Гарденберг встретил Волкова тут же и сразу спросил:
— Господин кавалер, какие будут приказы?
— Никаких сегодня, завтра жду вас на заре у «Георга Четвертого». Станем производить розыск.
— Кого будем искать? — интересовался сержант.
— Мой меч, — отвечал Волков, разумно полагая, что говорить сержанту о настоящем деле не нужно.
⠀⠀
Комендант Альбрехт носил панцирь и меч. Этот бойкий и здравый старик лет шестидесяти с белыми усами был уже в курсе и сразу отвел пекарю Кирхеру и сынку кузнеца камору. Обещал следить за ними, как за «своими детьми».
После того как пленников сдали коменданту, кавалер поехал в гостиницу, но по дороге сказал Максимилиану:
— Езжайте в лодочную мастерскую и скажите хозяину, что больше мы у него жить не станем, пусть вернет два талера из трех, что я ему дал.
⠀⠀
Вернувшись в гостиницу, он распорядился об ужине, но немного перекусил, чтобы не сбивать аппетит, потом разделся и лег. Почувствовал себя нехорошо, опять начинала болеть голова, а ведь раньше такое с ним случалось крайне редко. Видно, сильно его ударили. В соседней комнате, в столовой, Ёган чистил одежду кавалера, и ему взялась помогать Эльза. Он послал ее мыть господину сапоги. Сыча не было видно; монах пришел справиться о здоровье, опять глядел его руку. Волков так и задремал незаметно и спал до вечера, пока Ёган его не разбудил, сказав, что пришел лейтенант и что распорядитель спрашивает, когда подавать ужин.
Кавалер просыпался с трудом, уж больно не привык он к господскому сну днем. Он спросил слугу, не приходил ли кто к нему — все надеялся, что, может, кузнец принес меч. Но Ёган сказал, что никто не приходил. Тогда Волков оделся в лучшую одежду и велел просить лейтенанта. А в столовой с удивлением обнаружил Эльзу в красивом бордовом платье доброго сукна. Девушка причесана была и чиста.
— Чего ты тут? — хмурился спросонья кавалер.
— Ёган сказал, чтобы прислуживала вам за столом и полезной была.
Волков ничего не ответил, согласился молча, а тут и лейтенант фон Вайгель пришел, и они сели ужинать. Блюда приготовили им отменные, и вино в трактире было прекрасным. Но когда воины выпили, они перешли на солдатское пойло — на пиво. И пили пиво, пока не разошлись, а разошлись они, когда уже ночь настала.
⠀⠀
Когда Волков и фон Вайгель еще рассказывали друг другу, где и с кем служили, бургомистр уже собирался ложиться. Но тут лакей доложил, что письмо принесли, и он затрепетал сердцем. Некогда он также получал такие поздние письма, и теперь все время ждал их. Ждал с нетерпением. Он с радостью узнал дорогой почерк — тот был плох, буквы разные, словно писал ученик, линии строк не выдержаны, да и ошибки в словах бросались в глаза, но это совсем не волновало бургомистра.
— Одеваться, — крикнул он лакею, едва развернув письмо.