Сыч приблизился и почти в ухо говорил ей:
— Я сам видел, как он ведьме одной в пасть раскаленную кочергу совал, так у той губы да язык жарились, а вонь стояла в каморе пыточной жуткая, хоть беги. И жарил он ее, пока не сдохла. Он и с тобой так поступит, ему тебя не жаль. Он ведьм не жалует. Так что ты со мной говори, не дожидайся, пока он спрашивать начнет.
— А что ж мне сказать-то вам? — испуганно лепетала Эльза.
— Все говори. Говори, когда с Вильмой в постель легла?
Девушка опять молчала, и холодный голос Волкова вывел ее из ступора:
— Говори или на костер тебя отправлю.
Она побледнела, не иначе как вид сурового мужчины сыграл свое, и девица заговорила:
— Так давно еще, как в приют она меня привела, так там я с ней и легла. И ложилась в ее кровать, как она звала.
— А другие бабы вас не упрекнули в том? — спросил кавалер.
— Так и они все… многие так же ложились друг с другом, — отвечала девица.
«Вот так вот, — всем своим видом показал Сыч, глянув на Волкова. — Такой вот приют».
Волков был удивлен, хоть и не выдавал удивления, а Максимилиан вроде как и вовсе не понимал, о чем говорит девица, хмурился и слушал изо всех сил. А Сыч продолжал:
— А благочестивая Анхен с другими бабами тоже ложилась?
— Нет, не видела я такого, — отвечал Эльза Фукс. — Помощница ее Ульрика на колени пред ней вставала, руки ей лобзала, и только. А сама она руки матушке лобзала, и все.
— Ты дружков Вильмы знаешь? Ганса Хигеля и других?
— Всех знаю, — отвечала девица, — они сюда приходили не раз: и Ганс Спесивый, и конюх Клаус, и Черный Маер, и Ёган Нога. Все сюда приходили.
— Где их искать?
— Знаю только, где дом Ганса, я ему от Вильмы иногда послания относила, а где другие живут, не видела.
— Покажешь, — сказал Сыч.
— Покажу, — закивала Эльза.
Сыч еще что-то хотел узнать, но Волков остановил его жестом и сам спросил, глядя на девушку как можно суровее:
— Вильма твоя — ведьма. Ты тоже ведьма?
— Нет, господин, нет, я не ведьма, — сразу заговорила она, — я не способная. Клянусь, я и в церкву хожу. Можете у отца Адриана спросить.
— И что же, ты исповедуешься отцу Адриану? — уточнил Сыч.
— Исповедуюсь. Все как есть говорю, — отвечала девица.
— И не гонит он тебя из церкви за блуд твой?
— Не гонит, — говорила Эльза. — Ласков со мной.
— Да что ж это за город такой? — искренне удивлялся Сыч, глядя на кавалера.
Волков ему не ответил, он пристально глядел на девушку и говорил:
— Покажи-ка мне зад свой.