— Вы бы хотели услышать от меня обещание, что ваше дело останется тайной и я никому о нем не расскажу?
— Вы удивляете меня своей проницательностью, — кивнул барон, — именно об этом я и хотел вас просить.
Волков чуть подумал, вздохнул и отпил вина: пост постом, а когда речь идет о серьезном предприятии, можно и нарушить его. И начал:
— Барон, у меня сейчас непростое положение, через неделю я должен выплатить людям довольствие, еще мне нужно будет заплатить за постой в этом трактире, а он недешев. Думаю, что мне потребуется сто монет, а трибунал не собрал в этом городе и пятидесяти. Мало того, я не могу бросить святых отцов и заняться другими делами. Поэтому я не стану вам ничего обещать, вряд ли я смогу помочь вам. Так что лучше не раскрывайте мне своей тайны.
— С вашими делами смог справиться и ваш ротмистр, — заявил Виттернауф. — Охранять попов немудреное дело.
— Да, может быть, но обстоятельства складываются так, что я не могу бросить это дело.
— Я слышал о вас еще до того, как мне рассказал о вас ваш монах. Конечно, я не знал вашего имени, но случай с дуэлью сделал вас известным при дворе принца.
— Боюсь, что эта слава не послужит мне добром, — отвечал кавалер.
— Да уж, известие о смерти Кранкля огорчило принца. Но он умный человек, уверяю вас. Вы, наверное, догадались, что я близок ко двору курфюрста.
— Карета с его гербом стоит во дворе. Нетрудно догадаться.
— Я уполномоченный посол Его Высочества герцога Карла Оттона Четвертого курфюрста Ребенрее.
Волков жестом сделал знак уважения.
— И я, и герцог, и мой друг, канцлер земли Ребенрее Венцель, — продолжал барон, — остались бы вам признательны, кавалер, если бы вы оказали нам услугу. Я наслышан о ваших подвигах и полагаю, что именно вы нам и нужны.
Барон замолчал, ожидая реакции рыцаря.
А вот теперь Волков совсем не хотел оказывать услугу всем этим знатным господам. Подвиги! Нет, что-то не нравилось ему в этом деле. Неужели у такого влиятельного человека, как принц Карл, которого считают вторым в империи, не нашлось желающих оказать ему услугу? Не может такого быть. Нет, хватит с него, за один подвиг он получил пожизненную хромоту и вечную боль в ноге, а за второй папский нунций требовал следствия и устроил ему розыск. Нет, Волков и знать не хотел, что это за дело:
— Дорогой барон, я не могу бросить святых отцов.
— Вы говорили о том, что вам не хватает пятьдесят талеров. Это решаемый вопрос. Моя посольская казна ограничена, но я готов выделить вам деньги.
— Дело не в деньгах. Дело…
Барон его прервал, он уже не был так любезен.
— Кавалер, против вас ведется дознание в Ланне, бургомистр Фёренбурга мечтает колесовать вас на площади. Не думаю я, что в вашем положении следует отталкивать руку дружбы. Тем более что услуга будет вознаграждена.
— Против меня ведется дело в Ланне, и магистрат Фёренбурга хочет видеть меня на своей площади именно потому, что я в свое время не оттолкнул такой руки, которую вы мне теперь протягиваете. — Волков встал, передал бокал с вином слуге. — Пока я не могу принять вашего предложения, барон. Я служу Святому трибуналу.
Он поклонился и пошел к двери, а Виттернауф только кивнул в ответ, явно недовольный переговорами.
Волков шел к себе и надеялся, что следующее дело инквизиции даст ему денег, чтобы полностью расплатиться с людьми ротмистра. И не придется оказывать услуги, за которые ему будут благодарны столь влиятельные нобили.
⠀⠀
⠀⠀
⠀⠀
Глава 9
⠀⠀
— Так дело уже к Пасхе пошло, — отвечал ему отец Николас, — скоро Великий пост. Надобно до него поесть как следует, а то когда еще разговеешься.
— Надобно, надобно, — кивал отец Иоганн и улыбался, сообщал доверительно: — Поедим, братия. Сегодня после экзекуции и поедим. Я просил трактирщика жарить нам поросенка.
При слове «поесть» взгляд бледного отца Ионы загорелся. Он все еще хворал нутром, похудел, пил капли и кутался в рогожу, хотя ветер был теплый, но отведать поросенка не отказывался. А что ж, дело сделали, виновных нашли, осудили, самое время для трапезы.