Они мало говорили, так и доехали до трактира, а когда кавалер поворачивал к воротам, Брюнхвальд вдруг попрощался.
— Вы куда? — удивился кавалер.
— Завтра с утра буду, — не стал отвечать ротмистр.
— Хорошо. — Волков смотрел ему вслед и думал: «Старый солдафон никак опять к вдове поехал, видать, понравилась она ему».
А в трактире его ждал брат Ипполит, который пошел с Волковым в его комнату и стоял, глядя, как Максимилиан снимает с рыцаря доспехи.
— Максимилиан, — обратился кавалер.
— Да господин, — отвечал юноша, отстегивая наплечник.
— Ты видел сегодня братский суд впервые?
— Да, господин.
— Что думаешь?
— Солдаты вели себя достойно, — отвечал оруженосец. — Я не слышал ни звука.
Это оказались как раз те слова, что Волков хотел услышать от молодого человека, больше говорить с ним он не собирался. А вот юноше было что сказать ему, вернее, о чем просить, и он начал:
— Кавалер.
— Да.
— Говорят, что вы искусный воин и что и мечом, и арбалетом, и копьем владеете в совершенстве.
— И кто же это говорит?
— Все. Ваш слуга Ёган, Фриц Ламме.
— Они-то откуда знают, они со мной на войне не были.
— Ёган видел, как вы дрались на поединке ночью в одном замке и как ранили хорошего воина. И как били стражников одного барона какого-то. И зарубили топором упыря. И дрались на арбалетах с самым лучшим рыцарем герцога Ребенрее и убили его после того, как он вас ранил. Это все видели. — Голос юноши звучал восторженно.
— Глупости все это, я бился только потому, что другого выхода не было у меня.
— Ёган говорит, что после того, как вы ночью на дуэли победили, знатная и очень красивая дама вас в свои покои пустила, — восхищался Максимилиан Брюнхвальд.
— Болтает дурень, а ты слушаешь. — Как ни странно, все эти рассказы и восхищения не вызывали в кавалере гордости. Только легкую досаду. Он и сам не мог понять почему.
— Все равно я хочу просить вас, — не сдавался Максимилиан.
— О чем?
— Я хочу просить вас о нескольких уроках.
— Я тебе уже говорил, что воевать больше не желаю и тебе не советую выбирать воинское ремесло. Твой отец полжизни воюет, а серебра не нажил. И все, что было, потерял, а он добрый воин. И я хоть и скопил немного, да вот ран, что меня изводят, намного больше, чем того серебра. А многие так и вовсе не дожили до лет моих.
— Я помню, господин, — говорил оруженосец, снимая с больной ноги поножи, — но вдруг мне понадобится меч в делах чести.
— Ладно, но сначала попрактикуйся в стрельбе из арбалета и аркебузы, да и можно поработать с солдатским тесаком, у твоего отца есть пара солдат, что неплохи в этом деле. Да и копье с алебардой лишними не окажутся. Умение воинское не лишнее, даже если и ремесло мирное будет. Поучу.
— Спасибо, господин, — радовался Максимилиан.
— Ну а тебе чего? — кавалер наконец обратил внимание на монаха.