Читать книгу «Путь инквизитора. Том 1. Том 2» онлайн.

— Зачем же казна? — продолжал есть карасей отец Иона. — Инквизицию святую кормят сатана и дети его, сын мой. Имущество ведьм, чернокнижников и еретиков — есть имущество дьявола, и пусть оно нам в помощь будет. Да простит нас Господь.

— А поймаем мы ли ведьм каких-нибудь, чтобы затраты покрыть? — не отставал от монаха Волков.

— Да уж не волнуйтесь, рыцарь, у меня уже тринадцать доносов есть, а как дознание начнем, так нам и на других укажут, они всегда перед Божьим судом говорить начинают, — успокоил кавалера отец Иона. — Людишки про ведьм нам пишут, даст Бог, ведьмы да колдуны с имуществом будут, авось без серебра нас не оставят. Так что найдите три дюжины людей на три месяца, и можем хоть завтра отправляться. И про возы для святых отцов и писарей не забудьте.

— Люди будут завтра, — пообещал кавалер, вставая, — завтра поутру и поедем.

— Ну что ж, завтра — значит, завтра, — отвечал отец Иона, беря новую рыбу, — помолимся да поедем потихоньку сатане на гóре.

⠀⠀

Волков вышел из монастыря быстрым шагом. Максимилиан, едва поспевая за господином, придержал ему стремя, сел на коня сам, Волков глянул на него и сказал:

— К отцу скачите, скажите, работа есть для людей его, пусть найдет коней двенадцать и два мягких воза, для святых отцов, скажите, чтобы на заре были все готовы выступить из города, уходим на три месяца, на юг пойдем святых отцов охранять и ведьм ловить, деньга будет.

Юный Максимилиан Брюнхвальд только кивал, он чувствовал, что происходит что-то важное, и был оттого взволнован. И поскакал по улицам к отцу, а Волков поехал к банкиру Кальяри, посоветоваться да, может, переоформить землю у стены.

⠀⠀

Карл Брюнхвальд, узнав от сына о поспешном деле, медлить не стал, пошел на рынок, купил возки, да коней, да провианта на месяц на всех своих людей. Продавцов послал к Волкову за деньгами. У самого средств на все это не было. А затем с людьми своими уже к вечеру приготовился выступать, и люди его рады были: охрана — дело легкое, а деньги всем нужны.

И в этот же день встретился Карл Брюнхвальд с магистром Шульцем, бургомистром города Фёренбург, судились и рядились до ругани, и Брюнхвальд отдал расписки на те деньги, что вывез он из казначейства города и передал офицеру фон Пиллену, а бургомистр ругал его и не верил, что курфюрст Ребенрее те деньги отдаст. А еще Брюнхвальд сказал, что у курфюрста и пушка из городского арсенала. И что пусть бургомистр ее у курфюрста тоже просит вернуть. А бургомистр опять его ругал дурными словами и вел себя не как достойный человек. На том и разошлись.

Волков тоже собрался. Сундук, где лежало золото, он взял с собой, оставив денег немного Марте и Агнес, а Брунхильде денег не оставил, сама себе найдет. Спал мало, волновался. Сыч, Ёган, Максимилиан тоже спали плохо, видно, волнение хозяина и им передавалось. А уж оба монаха, и брат Ипполит, и брат Семион, и вовсе не спали, всю ночь провели в молитвах.

На заре кавалер Фолькоф, облаченный в старые свои одежды, новые он дóма оставил, выехал из города Ланна в южные ворота, и было при нем четыре десятка добрых людей при оружии и конях и полдюжины святых отцов, что сидели в возках, кутались от дождя в рогожи и одеяла. И поехали они на юг ловить ведьм. А в северные ворота выехал бургомистр Фёренбурга, магистр Шульц, и были при нем мешки с церковной утварью и расписки на деньги и на пушку, а драгоценной раки ему не дали, так как повезли ее в другой храм, в другой город, чтобы истинно верующие люди могли целовать раку, где упокоены мощи святого Леопольда. А уж потом обещали раку вернуть в Фёренбург. Потом. Сам архиепископ ему это обещал.

Бургомистр вернулся в Фёренбург злым, велел мастерам отлить из свинца доски с надписями и доски те прибить на стены у ворот города. И те, кто знал грамоту, читали на них слова такие:

⠀⠀

«Такого-то года от рождества Господа нашего, в ноябре месяце, был в городе Фёренбург вор и разбойник кавалер Иероним Фолькоф, и грабил он арсенал и жилища честных людей и бил честных людей до смерти. И Церковь ругал. Коли кто вора Иеронима Фолькофа в город Фёренбург приведет, тот получит двадцать четыре талера земли Ребенрее или четыре флорина золотом. А вору Иерониму Фолькофу будут ломаны на колесе руки и ноги, а потом он будет, как вор, повешен за шею, пока не издохнет. Таково решение магистрата свободного города Фёренбург».

⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ Конец второй книги

⠀⠀

⠀⠀

⠀⠀

Книга третья

☠

Хоккенхаймская ведьма

⠀⠀

⠀⠀

Глава 1

⠀⠀

ороги превратились в сплошной лед. Брюнхвальд торопился и купил кованных плоскими, старыми подковами лошадей, поэтому их не гнали — чтобы ноги не переломали. Ехали медленно. Волков кутался от холодного ветра в свой старый плащ, толстый и теплый, и подшлемник с головы не снимал. Перчатки еще от дела в Фёренбурге у него остались, но больно тонкие, руки в них коченели.

Зима была холодной настолько, что даже большая река, которая катилась с юга, у берегов обмерзла. Вода в ней сделалась ледяная, темная.

Монахи сидели в возах, завернувшись в рогожи и одеяла, и все равно дрожали, носы у всех посинели. Кавалер невольно усмехнулся и подумал, что если бы святые отцы вылезли из телег и пошли за ними, как солдаты, таща на себе доспех и оружие, не влезшие в обоз, то, может, и не мерзли бы так. Нет, эти с места не сдвинутся: простые братья, может, так и сделали бы, но ехали не простые монахи.

В возах сидел Святой трибунал инквизиции славной земли Ланн и славной земли Фридланд.

И ехать им еще было до вечера, вряд ли дотемна успеют в Альк. Самому кавалеру дорога тоже давалась трудно, но не из-за холода — к нему и голоду за двадцать без малого лет солдатской жизни Волков привык. А вот рана, полученная летом в поединке с одним мерзавцем, так и не зажила до конца. Синее тугое пятно на левой ноге выше колена регулярно напоминало о себе. То ли от долгой дороги, то ли от холода ногу крутило и выворачивало. Боль была не сильной, но бесконечной. Начиналась она, как только он садился в седло, и медленно, будто холодное пламя, нарастала к концу дня, выматывая его до состояния тупого отчаяния. Стыдно сказать, но прошлым вечером ему помогали слезть с коня слуга Ёган и юный оруженосец Максимилиан, а сам Волков едва мог наступить на ногу. И все — и солдаты, и монахи — это видели. Вот и сейчас, когда день уже покатился под гору, кавалер все растирал и растирал конечность, да без толку. Прекратить это мучение могла только одна девочка. Косоглазая и умная Агнес. Только она была способна наложить на больное место свои руки с некрасивыми ногтями и, пошептав что-то богомерзкое, отогнать боль, спрятать ее глубоко внутрь тела. Но она осталась в Ланне, кавалер не решился взять ее с собой сопровождать Святой трибунал, особенно после того, что увидел у нее на крестце под юбкой. А она бы сейчас оказалась очень кстати.

Волков вздохнул, съехал на обочину и остановил коня, жестом дал знак оруженосцу с его штандартом и слугам, Ёгану и Сычу, ехать дальше, а сам стал пропускать колонну вперед.

К нему подъехал Карл Брюнхвальд. Ротмистр глянул на кавалера и сразу догадался: