— Рад, искренне рад видеть вас, сын мой, — говорил немолодой монах, целуя щеки молодого приора и канцлера. — Как вы тут, друг мой?
— Мне не хватает вас, отец мой, — вздохнул брат Родерик.
Ему и вправду не хватало поддержки этого человека, отец Себастиан был известен всем не только строгими правилами и крепостью духа, но необыкновенной сердечностью, душевностью.
Они пошли по длинному коридору аббатства, они были тут одни.
— Вы же знаете, что за дела творятся, сын мой, Святому Престолу нелегко, — говорил нунций. — Король и император сцепились, как два взбесившихся пса. На востоке османы добивают последних ортодоксов, вскоре и мы увидим их полумесяцы. А на юге и западе бесчинствуют сарацины, опустошая прибрежные провинции. Но главная беда — это еретики. Вы же знаете, все больше чистых людей погружаются во мрак ереси.
— Я рад, что вы приехали, — сказал молодой канцлер, — мне нелегко с ним. Думаю, нам вдвоем будет легче.
— К сожалению, сын мой, я ненадолго. Архиепископ не шлет Престолу денег. Именно теперь, когда они так необходимы. Престолу требуются добрые люди. А добрым людям нужно серебро. Последний раз Престол получал из Ланна деньги… — нунций замолчал, вспоминая.
— В марте, на Благовещенье Божьей Матери. Я посылал девять тысяч в марте, — напомнил канцлер.
— На Благовещенье, а сейчас уже Рождество, — напомнил отец Себастиан. — И всего девять тысяч с такой земли, как Ланн. Уделы втрое беднее шлют денег втрое больше.
— Казна разорена, император просит и просит денег, оружия, людей. Только за этот год мы выставили ему даром сто сорок лошадей, на севере еретики, нам нужно и своих ратных людей собирать. А на северо-востоке взбунтовались мужики, недавно в бою с ними погиб славный рыцарь Ланна, — скорбно покачал головой приор.
— Да, я слышал, — отец Себастиан осенил себя святым знамением. — Мир праху его.
— Мир праху его, — повторил брат Родерик.
— Тем не менее архиепископ нашел людей и средства, чтобы ограбить Фёренбург, — продолжал разговор нунций.
— Я предпринял все, что смог, дабы избежать этого. Испробовал все средства, но у меня не вышло. Уж больно ретив и настойчив головорез, которого наняли для этого воровства.
— И кого же нанял архиепископ?
— Нанимал не он, а епископ Вильбурга.
— Ах вот как, опять он. Престол уже устал увещевать семейство Руперталей, эти братцы наносят Церкви большой урон, — нунций вздохнул. — Кровная знать на церковных престолах приносит только вред.
Приор брат Родерик не осмелился ни повторить, ни согласиться вслух с такими словами. Но в душе он был полностью солидарен с нунцием.
— Мне нужна аудиенция у архиепископа, — продолжал отец Себастиан. — Но не простая аудиенция. Важно, чтобы на ней присутствовали все отцы Церкви и все аббаты земли Ланн и окрестных земель. Сможете это устроить?
— Конечно, сразу после Рождества они все съедутся сюда. Их легко будет собрать на аудиенцию, но зачем нам это?
— Престол желает знать, кто из отцов встанет на его сторону, а кто будет на стороне архиепископа. Чтобы потом мы могли делать выводы.
— Я все сделаю, все отцы будут на вашей аудиенции, но каковы главные цели собрания? — сказал брат Родерик.
— Прежде всего мне нужно собрать денег, дело второе — вернуть мощи в храм Фёренбурга, уворованное да вернется владельцу, третье дело — наказать вора. И главное, — нунций сделал паузу, — мы должны показать всем святым отцам и пастве, что в земле Ланна и в округах последнее слово будет не за Руперталями с их древней кровью, а за порядком и добродетелью, которые несет Святой Престол.
Брат Родерик, приор ордена Креста святого Андрея и канцлер курфюрста Ланна, был согласен с каждым словом своего наставника:
— Стану молить Господа, чтобы так и случилось.
⠀⠀
⠀⠀
Город все больше погружался в праздничную атмосферу. Еда и вино заметно подорожали, да и пиво тоже. Брунхильда и Агнес вернулись из церкви утром возбужденные.
— В городе все готовятся к празднику, — сказала Агнес, бросая на стол платок. — Везде свиней режут, баранов.
— До Великого поста еще два месяца, отчего же мяса не поесть, — заметил отец Семион.