— Покои поглядеть нужно, — надменно произнесла Брунхильда.
Взяла у Сыча лампу, пошла к лестнице, что вела наверх.
— Ну ты глянь на нее, — восхитился Ёган, — год назад в хлеву спала, а тут на тебе, покои ей поглядеть надобно, баронесса, да и только!
Хильда зыркнула на него так, что, будь он из соломы, так и полыхнул бы. Она все больше не любила Ёгана, он один осмеливался ей напоминать, откуда она вышла.
А второй этаж был для господ, столовая с посудой, стол резной да со скатертью. Вместо лавок стулья с высокими спинками, вместо ламп подсвечники на три свечи. Окна большие, светлые. Стены полотном оббиты, а поверх полотна гобелены. И покои с кроватями тут же, кровати высокие, с балдахинами от сквозняков.
В одном покое камин был и кровать большая, а в другом кровать меньше, вместо камина жаровня и теплая уборная. И зеркало большое тут было.
— Я здесь жить буду, — сказала Брунхильда. — Мне тут по нраву.
— Мне тоже нравится, — огляделась Агнес.
— Я одна тут жить буду, — уточнила Хильда, — ты себе иди место ищи.
— Так где искать-то, тут одна комната для господина осталась, — искренне удивилась девочка.
— Не знаю, — надменно сказала красавица, — в холопской поспишь, с Ёганом.
— Сама там спи, — зашипела Агнес тихо-тихо, — с Сычом.
— Что? — так же тихо шипела та в ответ. — Ишь ты, зараза косоглазая.
— Шалава беззубая, — парировала Агнес.
Брунхильда и хотела влепить девчонке оплеуху, да та увернулась.
— А ну хватит! — рыкнул Волков. — Обе тут спать будете. Если я, конечно, соглашусь в этом доме жить.
— А чего ж не согласитесь-то? — все еще раздраженно проговорила Хильда. — Или телегу предпочитаете?
— Дорого тут.
— Дорого? Так вы добра сто возов в Фёренбурге наворовали, чего ж вам дорого-то?
Тут кавалер не выдержал, схватил ее за волосы на затылке, притянул к себе, заговорил в бешенстве:
— Ты говори-говори, да не заговаривайся, не вор я, и еще раз такое скажешь — пожалеешь.
Он с силой швырнул ее на кровать. Агнес, стоявшая рядом, сжала кулаки от страха, глазки таращила.
Брунхильда упала на перины, ноги в коленях согнула, подол задрался, а бесстыдница смотрела в потолок и говорила:
— А перина-то тут какая мягкая, да, я тут спать буду.
Волков смотрел на нее зло, но невольно восхищался ее красотой и бесстыдством, а она приподнялась на локтях и еще больше подобрала юбки, так что все ноги оказались на виду, и заговорила:
— Ну так что, будете меня еще за волосы трепать? Мне понравилось.
Он молчал. Только на ноги ее глядел. Как его бесила эта развратная девка, кто бы знал.
— Ну, — продолжала она, — гоните убогую прочь, пусть вниз идет, а я платье пока сниму. Снять? — с вызовом спрашивала она.
Волков просто не мог согласиться, ему стоило большого труда удержаться от того, чтобы шагнуть к ней, схватить ее, вцепиться в ее ляжки и ягодицы пальцами, а в шею зубами. Он повернулся и пошел из комнаты, а девушка смеялась, кричала ему вслед:
— Господин мой, куда же вы? Раз уж пошли, скажите холопу своему, чтоб вещи мои сюда привез, я тут сегодня спать буду, и пусть дров для жаровни принесет, холодно тут.