Роха не двинулся с места, уставился на Волкова, ожидая его команды. Тот едва заметно кивнул, и Скарафаджо заковылял вниз по лестнице.
Ветер разогнал на небе облака. Появилась луна. Стало еще прохладнее.
— Знаете, что я сторожу? — спросил ротмистр, глядя вслед Рохе.
— Деньги? — догадался Волков.
— Деньги, — Брюнхвальд кивнул, — у них тут казначейство. И денег тут горы. Ну, не горы, но много.
— Горы? Много? — Кавалер хотел знать, сколько тут денег.
— Много, но не серебра, много меди, серебро они вывезли, как только чума началась. А вот меди тут полно, на два воза хватит, а может, и больше. И монеты принца Карла, и монеты архиепископа вашего, и городские деньги, местные, и черт знает каких тут только нет. В общем, мне нужно их вывезти, мне не удержать цитадель, если сюда придет полторы сотни еретиков с пушками.
— Я помогу вам, — предложил кавалер.
— А я отдам вам мощи, — пообещал ротмистр, — но вы напишете мне расписку, — он говорил, как бы оправдываясь перед самим собой, — все равно еретики разобьют раку на серебро, а кости святого выбросят в канаву. Пусть уж лучше ваши попы хранят их. И отсюда придется уходить.
— Начинать нужно уже сейчас, — заметил Волков.
— Да, тянуть не следует, не приведи господь эти безбожники начнут переправляться поутру.
— У вас есть подводы под эту вашу медь?
— Подвод у меня дюжина, у меня лошадей нет, мы их съели.
— У меня есть лошади, — сказал Волков.
— А как мы выйдем из города, — спросил Брюнхвальд, — люди курфюрста выпустят нас?
— Я немного подружился с офицером, — отвечал Волков, — думаю, он не станет нам мешать. Но посидеть перед его лагерем нам придется. Пока он не убедится, что среди нас нет чумных.
— Кстати, а как вам удалось не подцепить язву?
— Я вам потом расскажу, — пообещал Волков. — Сколько лошадей нужно для вывоза меди?
— Четыре коняги не помешали бы, — прикидывал Брюнхвальд.
— У вас будут лошади, а я хотел бы взглянуть на раку с мощами.
— Храм — вон он, — ротмистр указал рукой и добавил устало: — Забирайте, не еретикам же мощи оставлять.
Храм был заперт. Велев своим людям ломать двери, кавалер вернулся на винный двор за лошадьми. Пруфф и его люди не спали, все ждали возвращения командира, и когда он пришел и сказал, что мощи отдают без боя и нужно собираться, и что они покидают город, кто-то из людей капитана крикнул:
— Слава кавалеру!
— Слава, слава! — не дружно, но радостно подхватили остальные.
А Волков оглядывал их и думал, что люди, сейчас славящие его, совсем недавно собирались его убить. А еще он думал, что это первый раз, когда его славят, и славят заслуженно, в другой раз кавалер этому бы порадовался, но сейчас он очень устал.
⠀⠀
Когда утро едва забрезжило на востоке, первый караван подвод двинулся к южным воротам города. В первую очередь вывозили медные деньги, пушки и, конечно, великолепную раку с мощами. Да, этот ящик из шести пудов старого серебра и стекла был великолепен. Солдаты, да и офицеры приходили поглазеть на него, и все соглашались с тем, что делали раку великие мастера. На одной из сторон раки была изображена рельефная сцена казни святого великомученика Леопольда. Со всеми подробностями и мелочами. Другие стенки раки были тоже великолепны, их украшали изображения событий из Святой Книги.
Кавалер ехал рядом с подводой, то и дело глядел на серебряное чудо и понимал, что не только священные мощи так вожделел жирный Густав Адольф фон Филленбург, епископ Вильбурга и Фринланда. И не будь так прекрасна рака, то, может, и не желал бы получить ее епископ любой ценой.
Когда они подъезжали к воротам, уже рассвело. А кавалер был неспокоен, он знал, что не угомонится, пока рака не окажется в Вильбурге. И он был прав. Успокаиваться было рано.
⠀⠀