— Ротмистр Брюнхвальд говорит, что не откроет мне ворот, потому что дал слово, что сохранит все ценности до окончания контракта.
— И долго он собирается там сидеть?
— До Рождества.
— И мзды не возьмет?
— Думаю, нет.
— Многие благородные господа крепки словом своим, — задумчиво произнес монах.
— Он из таких.
— А так ли крепки люди его? Долго сидят они в цитадели среди чумного ужаса. Все ли тверды духом, и нет ли тех, что хотят покинуть город этот?
Тут Волков стал понимать, куда клонит монах, он внимательно смотрел на его лицо с незажившими ссадинами. У этого хитрого человека было лицо чистого ангела. И глядел он на кавалера глазами, наполненными светом Божьим. Непонятно, правда, за что били его недавно, да еще отравить кого-то вроде собирался, яд с собой таскал, но если это не принимать в расчет — воплощение святости. Что ни мысль — то мудрость, что ни слово — то елей.
— Говори, — сухо произнес кавалер.
— Протяните им руку дружбы, но так, чтобы господин их о том не ведал.
— Как?
— А пошлите им бочку вина, церковное-то они давно выпили, наверное, а от вина никакой солдат не откажется. То шаг будет первый наш.
В точку. Волков знал не понаслышке, что значит сидеть в крепости.
Сам в осаде был не раз, один раз насилу живым вышел. Осада — это всегда голод, уныние и вечное ожидание штурма. Он мог поспорить, что люди за стеной цитадели истосковались по хорошей еде и вину и даже по общению с другими людьми.
— Ёган! — крикнул он.
— Да, господин, — отозвался слуга.
— Штандарт вывесили?
— Да, господин.
— Запрягай телегу.
— Едем куда? Что повезем?
— Бочку вина, пару свиных ног, мешок фруктов, пару сыров, кувшин масла, мешок муки. Все в телегу.
— Сделаю, господин.
— Поп, — сказал кавалер, — ты отправишься со мной.
— Как пожелаете, господин.
Брат Семион поклонился.
⠀⠀
Недалеко от моста Волков велел Ёгану остановить телегу. Он задумался, полез в кошель, достал из него склянку, ту, что отобрал у брата Семиона, кавалер вертел ее в руках, разглядывал, она была из прозрачного стекла. А сама жидкость в ней казалась желтой, маслянистой. Монах стоял рядом с ним. Он прекрасно видел, что рассматривает рыцарь, он молчал. Люди, шедшие с ними, остановились, ждали.
— На сколько человек хватит этой отравы? — наконец спросил кавалер у монаха.
— Сказано было, что этого достаточно, — отвечал монах, — я в делах таких не сведущ. Сказано было, что в общий котел вылить желательно.