— И деревянную, и добрую, кожаную. Такую, как носит служанка госпожи.
— Хорошо, господин коннетабль, — сказал управляющий.
И тут солдат произнес фразу, которая удивила всех присутствующих в донжоне, всех, без исключения, и Крутеца тоже:
— Монах, научи ее грамоте.
— Ее, грамоте? — удивился монах.
— Да, псалмы она запоминает. Может, и грамоту осилит. И счету научи. Она хвалилась, что умная. Может, оно и так.
— Хорошо, господин, — сказал брат Ипполит.
— Сегодня начни, — сказал солдат, подталкивая к монаху девочку.
— Хорошо, господин, — повторил монах все еще удивленно.
А Волков полез в кошель и достал оттуда пригоршню меди, кинул ее на стол:
— Купи себе гребень, чепец, мыло и что там еще вам нужно, и помойся вся, а волосы особенно, больше грязная не ходи. Не терплю грязь.
Девочка с открытым ртом сгребла пригоршню меди со стола. От удивления и растерянности она даже не поблагодарила его. Солдат повернулся и, хромая, пошел к барону. Только во дворе девочка догнала его, схватила правую руку, поцеловала и произнесла:
— Спасибо вам, вы господин мой!
— Запомни то, что ты сейчас сказала, — ответил Волков.
⠀⠀
Следующим утром он надел лучшую свою одежду, новые сапоги, самую дорогую ламбрийскую кольчугу, и, позвав с собой сержанта и управляющего, поднялся к барону. Тот был удивлен появлением главных своих людей в столь ранний час, но принял их. Волков вышел вперед и встал в трех шагах от кресла барона и начал с поклоном:
— Господин, наш Карл Фердинанд Тилль барон фон Рютте при сержанте вашем и вашем управляющем я, Яро Фольокф, ваш коннетабль и отставной корпорал и правофланговый гвардии, и охрана штандарта герцога де Приньи спрашиваю вас: Готовы ли вы отдать мне в жены вашу дочь вашу Хедвигу Тилль в награду за дела мои в земле вашей?
Барон смотрел на солдата с неприязнью, что было для того неожиданностью.
А потом произнес с раздражением:
— Фолькоф, какого дьявола, что за балаган?
Солдат чуть растерялся и, думая, как ответить, молчал, и сержант с управляющим молчали.
— Вам что, мало моего слова, — продолжал барон, — вы приволокли свидетелей? Я, по-вашему, купчишка, что ли? Вы бы еще нотариуса притащили бы!
— Все должно быть по правилам, — все еще неуверенно продолжал солдат, — просто я хотел знать отдадите вы мне в жены Хедвигу Тилль, вашу дочь?
— Да. Говорил же это вам. Как только получите рыцарское достоинство — сразу назначим дату свадьбы.
— Господин мой, — продолжил Волков, он чувствовал себя неловко, но хотел довести дело до конца, — а дадите ли вы в приданное за дочерью своей деревню малую Рютте и весь клин земли, лесов и лугов, что идет вдоль реки почти до монастыря?
— Да-да, — барон раздражался еще больше, отвечая, так как будто хотел побыстрее, закончить этот разговор, — все как обещал, и золото тоже.
— Благодарю вас, господин барон, — солдат низко поклонился.
Они вышли на улицу, Волков перевел дух, уж больно неприятный получился разговор. Он не мог понять перемены в настроении барона, а перемена несомненна была, с того самого дня, как он привез труп сына барона в замок.
— Я не понял, — заговорил Крутец с заметным удивлением, — синьор наш, даст вам в приданное за дочерью лен? И останется вашим сеньором?
— Нет, — ответил солдат машинально, он думал о своем, — сеньорат на приданное не распространяется.