И они с бароном засмеялись.
Когда, к вечеру Волков вышел во дор, там его уже поджидал Ёган, и видимо давно ждал.
— Господин, так мне вещи-то собирать? — спросил он.
— Какие вещи? — не понимал Волокв.
— Да как какие! Ваши! Мы поедем отсюда? Если поедем поутру, так вещи нужно уже сейчас собирать.
— А куда ты собрался?
— Да то не я собрался. То вы собирались.
— Угомонись, не едем мы никуда.
— Значит, завтра не едем?
— Мы вообще, может, никуда не поедем, — загадочно улыбаясь, отвечал солдат, поглядывая на окна донжона, что уже светились в сгущающихся сумерках.
— Ей, Богу, вас никогда не поймешь, то едем, то не едем, — бубнил негромко слуга.
— Угомонись ты, — отвечал, улыбаясь солдат, — может, мы вообще тут жить останемся.
⠀⠀
⠀⠀
⠀⠀
Глава девятнадцатая
Мастер своего дела
⠀⠀
Фриц Ламме по кличке Сыч, с виду был неказист, по-мужицки коренаст, и изрядно вонял. Когда он запрыгнул в телегу, где уже сидел Волков, тот сразу это почувствовал. Но, несмотря на это, Фриц Ламме, по кличке Сыч, дело свое знал крепко. И ночью солдат опять в этом убедился.
— Вон он дом, в котором живет кривой Стефан, — сказал сержант.
— Далее ехать не нужно, — сказал Сыч, спрыгивая с телеги и беря оттуда мешок. — Как свистну, так сразу ко мне телегу гоните. А вы, господин сержант, со мной ступайте, на всякий случай, вдруг он там не один, только тихо.
Сыч с сержантом ушли в темноту, было тихо, только собаки лениво перебрехивались, даже дождь не шел. Все молчали, но не долго, вскоре послышался свист. А уже через пару мгновений, Сыч с сержантом закинули в телегу, подвывающего человека, до половины сверху упрятанного в мешок.
— Погоняй, погоняй, — сказал Сыч, сам заскакивая в телегу.
— Он? — спросил солдат, ткнув кулаком мешок, что бы не выл.
— Он, экселенц, он, — заверил Сыч.
Телега, чуть скрипнув, покатила по темной деревенской улице к замку. А в замке все уже ждало гостя. Жаровня, которой отапливают господские спальни зимой, была полна раскаленных углей, а в углях краснела кочерга.
Кривого Стефана привязали к доске, как на распятие. С его щуплого тела сержант сорвал рубаху.
— Все снимай, все! — Командовал Сыч.
Фриц Ламме знал, как вести такие дела. Стефан был худой, даже костлявый, в чем только душа держалась. Он все время всхлипывал и подвывал, а стражник поднес поближе жаровню, поставил рядом с Волковым. Волков взял в руки кочергу, осмотрел ее и спросил:
— Ты знаешь, кто я?
— Да, — испуганно кивал Стефан.
— Говори: «Да, господин», — сказал сержант и для доходчивости отвесил калеке оплеуху.