— Да вот… решила попробовать на вас. Видно, и на вас, братец, Агнескино зелье работает.
Шея у нее белая, ее зубами искусать хочется, а с плеч ее прекрасных свалилась ткань прозрачная, и губы ее были рядом — вот они, целуйте, кавалер, сколько хочется. Он и поцеловал, как тут было удержаться, а сам рукой полез красавице под округлившийся уже живот, а она и не против — трогайте, господин генерал, где вам хочется. Ну и тут он, уже не сдерживая себя, схватил Брунхильду в охапку, поволок к постели, уложил на спину на самый край. А она вовсе и не против того, улыбалась томно, подбирала полы одежд да сгибала ноги в коленях, разводя их в стороны, открывая свое самое ценное для его глаз, предлагая ему: берите, дорогой братец, пользуйтесь, мой генерал, сколько хотите. И при этом еще шептала:
— Хочу, чтобы как в былые времена… чтобы как тогда было…
⠀⠀
Он сидел на пуфе возле зеркала, отдыхал, а она сама, без служанки, меняла одежду, ничуть не стесняясь его, и говорила:
— Не знаю, что мне с поместьем делать.
— А что тут знать, первым делом приедешь — у управляющего проси книги записные, проси списки мужиков, списки собственности твоей.
— Так разве я в этом всем разберусь? Да и деньги мне нужны, а не книги со списками. — Она уже надела нижнюю рубаху из батиста. Встала и спросила: — Как мне разобраться?
— Попроси у Кёршнера бухгалтера, чтобы с тобой поехал, он разберется.
— Наверное, этому бухгалтеру платить придется, а у меня и денег нет, — отвечала красавица.
— Да как же нет у тебя денег? — удивился Волков. — И двух месяцев не прошло, как я посылал тебе много денег.
Брунхильда села на кровать напротив него и махнула рукой: ой, да что вы там посылали, нет того давно.
— Куда ты их деваешь? — удивлялся кавалер. И тут до него дошло: — Тебе деньги опять нужны и для этого ты зельем Агнес намазалась?
— Нет. Нет. — Графиня покачала головой. — Зелье — это для души, хотелось давно чего-то такого, огня под кожей хотелось, а от герцога устаю я. — И тут же добавила: — А денег вы мне все равно дайте, у меня нет совсем. Хоть полтысячи дайте.
— Полтысячи! — Он встал, принялся поправлять свою одежду. — Да куда ты их деваешь-то? Куда в замке, где ни за стол, ни за кров не платишь, ты тратишь столько денег?! Ты ведь еще и у герцога берешь.
— Ой, да что он там дает, от щедрот своих выделил сто двадцать монет в месяц, смех, да и только.
Волков не стал напоминать графине фон Мален, что еще не так давно она в кабаке в Рютте давала мужикам, купчишкам мелким да поденщикам иметь себя за десять крейцеров, а теперь ей и сто двадцать талеров в месяц мало. А вместо этого сказал:
— Дам тебе полсотни монет на дорогу обратную и бухгалтера, но это после.
— А сейчас что? О чем говорить желаете?
— О примирении с герцогом.
— О! — Брунхильда махнула рукой. — Герцог на вас все еще зол.
— Так помоги мне.
— Так скажите как, а то я вступаюсь иной раз за вас, а он мне и говорит все время, дескать, ослушник вы, дерзки очень, людей его унижали, что он за вами послал, воле его противились. Говорит он, что вы заносчивый вассал и другим его вассалам дурной пример даете.
Все-все было именно так, как и говорил герцог, но эту ситуацию нужно было менять. Да, Волков уже готовил кое-что из того, от чего герцог не сможет отказаться. А еще он припас кое-что и для графини. Хоть и родилась Брунхильда едва ли не в хлеву, хоть и была часто небрежна и всегда расточительна, но глупой эта красивая женщина вовсе не являлась; конечно, до рассудительности Бригитт она не дотягивала, тем не менее ей были присущи женские хитрости, тонкое чутье, и когда надо было, она проявляла и изворотливость, и целеустремленность, как, например, вышло с ее супружеством, когда было нужно все стерпеть и получить надобное.
Теперь же она сидела напротив генерала и слушала его.
— Запоминай, что я буду тебе говорить. Потом не спеша обдумаешь, но это потом, а пока слушай и запоминай…
— Да слушаю уже, говорите… — не терпелось графине.
— Во-первых, скажете герцогу, что я не просто так не слушался его, на то была причина, и если надобно будет, то я ее предъявлю.
— Это я запомнила.
— Во-вторых, частенько говорите, что такого генерала, как я, еще поискать, не у всякого государя есть такие. И многие захотят такого себе иметь.