Волков еще больше удивился, посмотрел на Бригитт.
— А откуда у них деньги?
— Так они на трактирщика работают: еду в трактир поставляют, мясо, овес, сено. А больше всего так на постой людей господина да Йонга берут: и возниц, и торговцев мелких, которым места в трактире не хватило, — отвечала госпожа Ланге.
— А вы, господин, теперь-то вон сколько людей себе пригнали, — заговорил один из пришедших, — может, нас с барщины отпустите?
А кавалер, так и продолжая смотреть на Бригитт, произнес многозначительно:
— Надо все-таки еще один трактир поставить. Место уже бойкое становится.
— Давно пора, господин мой, давно пора. Раньше тут пустынь была, а сейчас уже рынок можно ставить. На улице бабы торгуют, прямо у дороги. Людей очень много сделалось, — соглашалась с ним красавица. — Может, найду ловкого человека, который в деле трактиров разбирается, да найму его.
— Ладно, мужики, — Волков наконец повернулся к ним, — подумаю, через неделю скажу вам, что решил.
А один мужик не ушел с прочими, остался и просил господина всякую конскую упряжь, хоть сбрую, хоть седла, в город на ремонт не возить, а ему давать. Мужик сам обещал ремонтировать все что нужно, да еще и дешево. Это ему Волков с удовольствием обещал. А чего же плохого? Сам мужику денег дал и тут же часть за выкуп барщины обратно забрал. Выгода.
Дальше просился к кавалеру Сыч, но Бригитт вперед него пускала то купцов, то лавочников, то других торговых людей, говоря, что они господина уже который месяц видеть просят. И кавалер на все их просьбы, а были они все об одном, давал добро: стройтесь, открывайтесь.
Дело уже к обеду шло, Сыч снова хотел поговорить, но опять Бригитт распорядилась пустить другого:
— Гонец из города. Приехал только что с поздравлениями.
— Зовите, госпожа Ланге.
Волков видел его пару раз. Гонец кланялся низко, весь его вид говорил о том, что лицо он уполномоченное.
— Избранный бургомистр, магистрат и жители города Малена восхищены вашими, генерал, победами.
Волков молча кивал, принимая восхищение города.
— Магистрат и бургомистр желают знать, не соблаговолите ли вы быть в городе завтра пополудни, чтобы присутствовать на обеде, который власти желают дать в честь ваших ослепительных побед.
У кавалера имелись другие планы на завтрашний день, но раз горожане просят… Сейчас они были ему нужны, очень нужны, он рассчитывал на помощь. Мир с горцами для Волкова был важен еще и тем, что являлся главным шагом на пути к миру с герцогом. Более ничего кавалер уже так не хотел, как примирения с курфюрстом. И город Мален был важной для него опорой в этом деле. Как тут отказать городу?
— Великая для меня честь. Я буду завтра к полуденной мессе в городе с тридцатью своими людьми.
— Будет ли при вас супруга? — поинтересовался гонец.
— Будет, — вдруг из-за спины кавалера сказала Элеонора Августа.
Волков удивленно обернулся и выглянул из-за спинки кресла. Жена стояла у лестницы, все такая же растрепанная, с огромным своим животом. Генерал не нашелся что сказать, а городской посланник низко поклонился и произнес:
— Члены магистрата, бургомистр и лучшие люди города будут счастливы видеть вас на обеде, госпожа Эшбахт.
После того как он откланялся, кавалер повернулся к жене и спросил недовольно:
— С чего это вы решили, моя госпожа, что вправе принимать подобные решения вместо меня?
— А что же, мой господин, не должно мне быть на званом обеде, который дают в честь мужа моего? — отвечала Элеонора Августа. В голосе ее уже слышались слезы, вот-вот зарыдает.
«Господи, да что же она слезлива так?!»
— Да не на обед я еду, у меня там будут дела, со многими важными людьми надобно мне говорить.
— Вот и говорите. Я вам мешать не стану!
— Мать Амелия, — обратился кавалер к монахине, — разве можно в положении таком ездить в каретах долго?