Конь уже был оседлан, подпруга подтянута, только сходни на пирс сбросить. И вот уже Габелькнат подвел к генералу его коня, помог сесть. Гвардия его тоже выводила коней, а прапорщик уже был в седле. Тяжелое знамя едва колыхалось, тревожимое утренним ветерком. Волков огляделся по сторонам: пирсы почти опустели. Он перекрестился. Господи, пусть в лагере врага о нем узнают раньше, чем о Брюнхвальде.
А с трех барж на пристань уже не спеша спускались солдаты. Офицеры их не подгоняли. Без малого четыре с половиной сотни людей выходили неторопливо, словно купцы, осматривались. Положили сходни, принялись выводить коней.
Волкову прикрикнуть бы, да не хотел он поднимать суету. Тем более что к нему уже бежали офицеры третьей роты с Фильсбибургом во главе, капитан Вилли шагал быстрым шагом. Капитан-лейтенант Фильсбибург подошел первым и остановился, ожидая приказаний.
— Господин генерал…
— Стройтесь в колонну по четыре, пойдем через город на юг, в городе никого не трогать.
— Будет исполнено, — поклонился капитан.
— Капитан Вилли, — продолжал Волков, — кавалерии у меня нет, так что вам придется еще дозором заняться. По десятку человек снарядить вправо от нас, влево, пусть пройдутся, поглядят, что и как, нет ли рядом кого; еще десяток людей направьте вперед, пусть дозором идут первые.
— Сейчас же распоряжусь, господин генерал.
— С дозорными отправьте тех сержантов, что посмышленее. Солдаты пусть снарядят оружие, зажгут фитили и будут наготове, пусть смотрят в оба. Не хочу, чтобы местное ополчение ударило во фланг или с тыла.
— Будет исполнено, господин генерал.
Пора было выдвигаться, Волкову не терпелось поскорее добраться до лагеря врага. Но третья рота есть третья рота: сержанты — олухи и болваны. Офицеры все еще строили своих людей на пристани.
Дозорные уже давно разбежались в разные стороны, а стрелки с капитаном Вилли скрылись на широкой улице, ведущей в центр города. Генерал уже раздражался, но пока молчал.
«А господин капитан Фильсбибург все еще строится. К обеду, видно, на войну поспеет».
Кавалер глядел, как офицер командует своими людьми, и оправдывал его тем, что треть людей только что набраны, у Фильсбибурга не было возможности привести часть в порядок, и сразу же думал о том, что Карл Брюнхвальд нашел бы время хотя бы на отработку построения в колонну.
— Господин генерал, вестовые! — сказал из-за спины Максимилиан.
И вправду, по пирсам весьма бодро скакали два всадника, которых Волков знал в лицо. Подлетели, остановились.
— Господин генерал, мы от полковника, — заговорил один из них.
— Как у него дела? — спросил Волков, стараясь делать вид, будто спокоен.
— Все хорошо, все выгрузились, когда мы уезжали, стрелки и первая рота уже пошли к дороге, вторая рота капитана Хайнквиста заканчивала выгрузку.
— Отлично, скажите полковнику, что мы уже тоже… — он бросил недовольный взгляд на колонну солдат, — почти готовы выдвинуться.
— Еще капитан Мильке спрашивал, кого грузить в первую очередь: кавалерию или ландскнехтов? Баржи уже отплывают к тому берегу.
Генерал задумался. Он вспомнил карту, которую нарисовал капитан Дорфус. Вспомнил и сказал:
— Кавалерию. Пусть грузится фон Реддернауф, а выгрузившись — идет в распоряжение Брюнхвальда.
Вестовые ускакали, а Волков со своими размышлениями остался на пристани. Он стал сомневаться, правильно ли приказал грузиться первыми кавалеристам. Но потом плюнул: разве угадаешь? А теперь уже дело решенное, люди-то уехали.
Тут стала отплывать первая баржа, из которой уже выгрузились все пассажиры, и один молодой солдат принялся кричать, да еще и с надрывом, с волнением:
— Господин генерал… Это что?.. Баржи уходят?
Волков тронул коня, подъехал ближе, чтобы не орать в горло, посмотрел на крикуна в упор и произнес:
— У тебя есть алебарда. Зачем тебе баржи?
Солдат молчал. Подбежавший к нему сержант звонко стукнул его по шлему древком протазана.
— Чего ты пасть раззявил, дурак? Стой да молчи, когда скажут — кричи. Что, законов воинских не знаешь, баран? Чего к генералу лезешь? У! — Он сунул под нос солдату кулак.