⠀⠀
Дома были уже ночью. Сыч с Ежом пришли к господину и спросили, что делать с пленным.
— Он мне еще нужен, — ответил Волков.
Кавалер надеялся, что, когда вернется с войны, все-таки вызнает наверняка, кто и почему на него нападал. А мысли у него были. Подозрения были. И зачинщик, кажется, уже нашелся. Одного недоставало — причины. Но ничего, когда он найдет зачинщика и припрет его к стене, поставив перед ним разбойника-свидетеля, то все и выяснится. А пока он, не зайдя даже домой, чтобы поцеловать жену, лишь высадив Бригитт, поехал сразу в трактир. Кабак был битком. Духотища страшная, откуда столько всякого народа набралось — непонятно.
Раньше, когда Волков только приехал в Эшбахт, была тут пустыня, в деревню кабаны дикие забегали, а сейчас в полночь за столом в кабаке места свободного не найти. Поденщики, купчишки мелкие и не очень, строители, девки, солдаты из тех, что ранены были или изувечены в прежних делах и в новый поход с господином не пошли…
Трактирщик немедленно прибежал, кланяясь.
— Присесть желаете, господин?
— Нет, — ответил кавалер сухо и огляделся. — Народу у тебя тут много. Нет ли воров? Имей в виду, ни жуликов, ни воров тут не потерплю. Узнаю, что воры завелись или, пуще того, конокрады, так и их выгоню, и тебя с ними.
— Что вы, что вы, господин! — уверял хозяин заведения, перепугавшись. — Ни воров, ни жуликов тут нет, играют в кости людишки, но по мелочи, без драк, а всех злых людей отсюда господин Сыч сразу отваживает. Они тут не приживаются, нет.
Волков повернулся и пошел наверх в покои. Думал будить Агнес, а она не спала. Да еще и одета была в платье, словно ждала его.
— Я свои дела решил, — сказал он, поздоровавшись и садясь на постель подле девушки. — Теперь ты делай.
— Сделаю, — отвечала девица. Лицо ее белое, красивое, но холодное аж до мороза, даже кавалеру она показалась сейчас страшной. — Сыча я с собой заберу. Надобен будет. — Она закричала: — Ута!
Тут же дверь отворилась, и на пороге комнаты появилась служанка Агнес.
— Игнатий карету запряг?
— Я ему сказала, как вы велели, сейчас пойду спрошу.
— А вещи все собрала? Не дай бог забудешь что… — продолжала девушка с угрозой.
— Ой, пойду проверю… — Испуганная служанка ушла.
— Ты что, сейчас думаешь уехать? — удивился кавалер.
— А чего тянуть?
«Она знала, что ли, что я сейчас приеду? Спать не собиралась, собралась уже!»
— А Сыча ты с собой взять хотела… Так, может, не сыщешь его сейчас.
— Чего его искать? — Девушка встала с кровати. — Он сейчас тут, в кабаке, место только что свое любимое себе отвоевал, деньгой перед девками хвастает, думает с приятелем своим пьянствовать до утра да бабам подолы задирать.
— Ты что, видишь все это? — холодея сердцем, спросил кавалер.
Агнес засмеялась.
— Да нет, просто Сыча, подлеца, знаю. Давайте прощаться, дядюшка, пойду Сыча огорчать, скажу, что не попьянствует он сегодня.
Волкову казалось, что она врет. Он думал, что она уже так наловчилась чувствовать, что даже через стены знала, есть ли кто из ее знакомых в кабаке.
Он встал, обнял девушку, поцеловал в лоб. Она поцеловала ему руку.
— Ты смотри, аккуратна будь, чтобы на тебя и не подумали.
— Не волнуйтесь, дядя, — отвечала дева уверенно, — я буду тиха, не подумает на меня никто, а на вас и подавно, А ворога вашего через неделю не станет.
Говорила она это так спокойно и уверенно, что он даже перестал волноваться о деле страшном. Волков долго смотрел на девушку и наконец задал тот вопрос, который его волновал даже больше, чем судьба графа: