— Да, он весь в щетине недельной был, вся морда серая.
— Фон Эдель, — тихо произнес Волков, скорее самому себе, чем кому бы то ни было.
Но Сыч его услыхал.
— Он, псина. Я тоже на него сразу подумал. Чертов прихвостень графа. Я про него спрашивал, и купчишка один говорил вчера в кабаке, что эта сволочь сейчас живет в Малене у одной бабенки, вдовы купеческой. Зовут ее вдова Габен. Лавка у нее в квартале ткачей. Торгует льном, тесьмой и всякими другим тряпками.
— Отлично, — так же тихо и весьма зловеще продолжал Волков. — Как раз то, что и нужно. Молодец, Фриц Ламме, ты и все, кто был с тобой на этом деле, получите награду.
«О, если разбойник опознает фон Эделя при свидетелях, это будет очень-очень хорошее дело. Отличный козырь против бесчестного графа, который не хочет отдавать обещанное поместье Брунхильде фон Мален и готов даже нанимать убийц через своих подручных».
Да, это была удача. Оставалось только найти фон Эделя и опознать его.
— Поедешь в Мален, — сказал кавалер разбойнику. — Опознаешь нанимателя.
— Обещаете не убивать? — с надеждой спросил тот, поднимая на рыцаря глаза.
— Обещаю не снимать с тебя с живого кожу, — отвечал ему рыцарь, поднимаясь с корточек и разминая колено. — Сыч, помойте его, возьми мыла, одежду ему найди новую, покорми мясом, дай пива, цепей не снимай, возьми телегу и вези его в Мален, к этой самой вдове.
Фриц Ламме кинулся за ним.
— Экселенц, вы награду обещали. А сколько дадите?
— Двадцать талеров, — ответил Волков. — Но это на всех. И подели по-честному.
— По-честному? — удивился Сыч. — По-честному — это как?
— По-честному, мерзавец, это значит по-честному, — сурово отрезал Волков. — Всем людям, кто ездил с тобой, дашь поровну.
— А что же мне останется, экселенц? — возмутился Сыч, делая при том жалостливое лицо и забегая вперед господина.
Конечно, мерзавец, был жаден, как и всегда. Привык Фриц Ламме к хорошей жизни, к той жизни, при которой серебро звенит в кошельке всегда, привык из кабака выползать под утро, привык быть начальником и заводилой в попойках. Обнаглел. Но, как ни крути, полезен он был всегда и предан тоже.
— Ладно, тебе лично дам десять монет. Но не смей пить сегодня! — Волков показал ему кулак. — Даже чтобы не думал.
— Экселенц, да ни в жисть, — поклялся Сыч. — Разве ж я не понимаю, что сегодня в городе фон Эделя ловить будем? То дело важное.
— Все, иди мой и корми разбойника, скоро поедем в Мален. Сейчас только попов найду, и будем собираться.
Но перед этим Волков зашел в трактир. Трактир оказался битком забит, и это с утра. Купцы кушали. Трактирщик как его увидал, так кинулся к нему.
— Господин, ах, какая радость! Приехали! Чем же услужить вам?
— Вижу, хорошо у тебя дела идут, — заметил Волков, осматриваясь.
— Сказал бы, что плохо, так Бога погневил бы. Его милостью и вашей живу. — Трактирщик поклонился.
— Постоялица твоя где?
— Не извольте сомневаться, в лучших покоях проживает, сам каждый день хожу к ней, спрашиваю, не надобно ли чего.
— Денег с нее не бери.
— Ни крейцера, ни пфеннига, — заверил трактирщик.
Волков отправился наверх. Уже там встретил зареванную Уту, та несла таз с рубахами госпожи. Она сделала перед господином книксен, и Волков взглянул на служанку.
— Что, не в духе госпожа?